Рыжий, или Лешке бролес. Лесные братья Прибалтики - стр. 19

Януке курил мало и только трубку, и только табак хорошего качества. Трубки были его хобби. Он их коллекционировал. Ему их дарили в основном его младшие братья, приезжая пару раз в год забрать мёд с хутора. В хороший год качали до тонны меда за сезон. Януке радовался каждому подарку, как маленький ребёнок, но после вечерних посиделок за чаркой домашней медовки с братьями и сынами, набивал постоянно одну и ту же трубку, которую подарила ему его Герда на рождение их первенца. Все это знали, а сама Герда от умиления пускала всегда слезу в платочек. Она любила своего мужа.

Сыновья радостно встретили своего отца и слушали его рассказ о вчерашнем дне. Прежде всего Януке поинтересовался здоровьем Миндауса. Потом рассказал детям всё до мелочей, как забирали, что случилось и что делали. Миндаус, как будто предчувствовал приход отца, наловил в Вянте свежих, жирных сазанов и уже запёк их в глине и сейчас все с удовольствием завтракали этой рыбой со свежим чёрным, домашним хлебом. Навар свежего щебреца с мёдом завершил трапезу. Затем приступили к главной работе – перекрытию схрона и его полной маскировкой. Толстую осину распустили пополам и принесённым отцом долотом стали выдалбливать внутри. Затем два длинных куска полутруб снова соединили вместе, туго связали под корой стальной проволокой и получилось пустотелое дерево. Оно и стало главной вытяжной трубой от печи в схроне. Его под наклоном положили на растущее рядом дерево, а конец просунули между перекрытием схрона. В него вставили металлическую трубу, идущую от печи в схроне и стали класть накаты на крышу. Каждый из трёх накатов перекладывали толстым слоем высушенного болотного мха и глиной. Закончив класть перекаты, аккуратно засыпали всё землёй и сверху уложили наст травы. Люк—вход замаскировали под куст волчьей ягоды. Человек, не знающий о том, что на поляне есть жилой схрон не найдёт и не увидит даже примет. Испытали печь. Тяга была хорошей, дым с трубы не был виден даже в близи. Переночевав в новом помещении Януке остался доволен. Необходимо было теперь занести сюда керосиновую лампу с запасом керосина, соль и спички и по-тихому сносить тёплые вещи и спальные принадлежности. Первый схрон был готов.

После сытного ужина с медовым чаепитием Януке достал трубку и стал забивать её табаком, доставая его с нового кисета. Трубка была то же новая. Парни поняли, что будет серьёзный разговор. «Отец, а почему Вы взяли новую трубку, а не свою любимую?» спросил у Януке Стасис. «Потому, что любимая трубка должна храниться дома, а эту я специально принёс сюда, тут теперь её место в нашем схроне.» тихо произнёс отец, раскуривая чуть сыроватый от вечернего туманца табак. С реки тянуло сыростью и холодком. Костас подкинул в тлеющий костёр сухих поленьев и огонь разгорелся, треща ими с новой силой. Все безотрывно глядели на пламя костра, каждый думал о своём. Тепло быстро распространилось и лица парней немного покраснели от этого чуда. «Дети мои» обратился отец к сыновьям: «Новый порядок не будет нам с Вами полезным. Нас или вышлют, как некоторых в Сибирь, или просто убьют. Пришло то время, когда надо принимать решение, как жить дальше? Или мы с Вами станем в один ряд с нашими бывшими батраками, которые очень быстро поймут и полюбят новую власть, или будем бороться против неё. Наша первая задача состоит в том, чтобы запугать ещё не понимающих плебеев. Для этого надо убить и выставить на показ их обезображенные тела в первую очередь участкового милиционера и его прихвостня председателя колхоза.» от сказанных слов он сам немного поморщился, но продолжал: «В противном случае нашему Миндаусу нельзя будет никогда выходить из лесу, ведь милиционер считает его сгоревшим по вине погибших активистов. А так он сразу всё поймёт и нам не жить больше здесь или не жить вовсе. Так уж лучше мы их, чем они нас» закончил он своё выступление. Все сидели молча. Первым не выдержал Костас: «Отец, да мы вообще—то это вчера обсуждали уже, пока Вас не было здесь и пришли к выводу, что Вы правы и говорите, что нам делать, мы всё исполним». «Первое и самое главное, никому не рассказывать даже по большому секрету о нашей организации. Второе, дисциплина должна быть железной. Третье – стоять друг за дружку горой, чего бы не случилось, выручать, не бросать в беде. Агитировать народ против власти без лишнего шума, не привлекая к себе внимания. На людях вести себя с властью вежливо и учтиво. Не брать без надобности оружия в руки. Заботится о своих ближних, прежде всего о наших малых и женщинах. Юриса пока не посвящать пусть ждёт своего часа на болотах. Пасеку на зимовку перевозить не будем. Дать ему материал пусть соорудит там какой-то сарай для зимнего хранения ульев.» Сыновья молча слушали своего отца и лишь кивали в знак согласия своими головами. «А участкового и председателя колхоза Владиса Карбониса порешим завтра. Сегодня отдыхаем, с утра ловим рыбу и идём все вместе на хутор мать заждалась и Радочка соскучилась. Дорогой всё решим не спеша.» При напоминании о сестре у всех на лицах появилась улыбка. Костас распалил в схроне буржуйку и стало заметно уютней. У каждого было своё место в просторном подземном помещении. Уснули все быстро, день был тяжёлым.