Рогачев и евреи. История, холокост, наши дни - стр. 16
Год 1923-й. Это был год закрытия в городе (несмотря на жалобы верующих) одного культового здания (по документам значится как синагога «Голодец» или «Голодцев»). На протяжении некоторого времени использования синагоги не происходило, а с весны 1924-го года в ней было размещение военчасти.
Период с мая 1925-го года по год 1927-й. В данное время происходило следующее [13]:
«В мае 1925 г. в городе произошел второй пожар, во время которого сгорела Нижегородская синагога, располагавшаяся на одноименной улице. После пожара члены общины получили только часть страховки (остальная сумма оказалась в распоряжении Рогачевского райисполкома). За счет нее верующие надеялись окончить строительство синагоги на Школьной площади. Тратить деньги на восстановление Нижегородской синагоги они не хотели, т. к. Нижегородский район находился на окраине города, весной регулярно затапливался, к тому же после пожара жители данного района переселились преимущественно в центр города. В сентябре 1926 г. группа верующих Рогачева в количестве 102 человек пожаловалась в Президиум ВЦИК СССР на действия местных властей. В феврале 1927 г. данный вопрос был заслушан на заседании ЦИК БССР, и ходатайство верующих было отклонено. Райисполком потратил страховку за сгоревшую синагогу на ремонт «Дворца Труда» и «Дома Союза».
Кроме того, в феврале 1926 г. верующие обратились в ЦИК БССР с ходатайством о возвращении им молитвенного здания «Голодец», но оно было безуспешным.
Таким образом, к 1927 г. в Рогачеве осталось 3 действующие синагоги: 1 каменная и 2 деревянные».
Разгар сталинских репрессий
Репрессии, расстрел, главные палачи НКВД. Источник: https://zen.yandex.com/media/id/5d8cf0f53d873600b2d97b03/cifry-i-fakty-jertvy-stalinskih-repressii-5dcda5bb525c952780f994bb
О времени разгара сталинских репрессий рассказал Григорий Исаакович Житомирский (публикация Вероники Русаковой «От имени живых и павших») [14]:
«Мама Григория Исааковича, Роза Менделевна, тоже была очень религиозным человеком. Особое значение придавала соблюдению кашрута. Всегда постилась в Йом-Кипур.
– В 1938 году, когда родился младший братик, – вспоминает Григорий Исаакович, – мама настояла, чтобы ему было сделано обрезание. Это было небезопасно, в это время власти объявили, что уже закончена «борьба с религией, опиумом для народа». Эти годы были временем разгара сталинских репрессий, и соблюдение религиозных обрядов зачастую каралось арестами. Поэтому доверенные люди караулили вокруг дома, чтобы никто из посторонних не зашел. Нашли настоящего моэла, который делал обрезание еврейским младенцам в округе. Отец также присутствовал на церемонии, хотя в то время очень распространена была практика: если семья решалась на такой поступок, мужчины отдавали это на откуп женщинам, чтобы те все устроили, а сами уезжали из дому, якобы по делам. Таким образом, они могли избежать ответственности за содеянное и оправдаться, свалив вину на глупых суеверных женщин.