Проиграй мне поцелуй - стр. 37
Поднимаю голову, чтобы не размазываться. Почему я надела этот клоунский свитер? Ах да, он — мой любимый.
А если Везувию не нравится, то может не смотреть. Обнаженной я ему не нравлюсь, в одежде — тоже, что ему вообще надо?
Правда, он сказал вчера, что я «роскошно» красивая. Не знаю относительно «роскошно», но я точно очень симпатичная, и всегда нравилась мальчикам.
И глядя на угрюмое, явно что-то просчитывающее, выражение на лице, я готова потребовать, чтобы он в точности повторил сказанное вчера в постели. Вот прямо сейчас. Слово в слово.
— Что это? Что это ты жуешь?
Я как раз переворачиваю во рту желтый леденец «Дутти-Фрутти». Но конфетка-то непростая: только с виду леденец, а внутри — карамелька. Какая наглость интересоваться содержимым моей ротовой полости.
— Сосульку жую, — ерничаю я, и он скрещивает руки на груди самым противным образом. — Сорвала с подоконника твоего номера.
— Парапет, а не подоконник.
— Подожди, сейчас запишу, — делаю вид, что достаю ручку. — Мы, бедные неучи, хватаемся за огрызки знаний, где только получится. И от кого попало.
Глядит Везувий на меня так длительно и пристально, что становится не по себе.
Положа руку на сердце, я иногда и впрямь думаю, что мне лучше помалкивать в его присутствии. Но наваждение длится не дольше трех секунд. Я же выслушиваю его речи постоянно?
— Дай сюда, — протягивает он ладонь.
— Куда сюда? — искренне недоумеваю я.
— Мне, — чеканит Везувий слово, будто булыжник мне в мозг закидывает.
— Я подарю тебе потом «Дутти-Фрутти», — киваю и собираюсь перевести тему на более животрепещущие вопросы.
— Сюда, — обманчиво мягко повторяет Родин, и от его тона мурашки забегают даже на все слизистые. — Мне. Сейчас, Надя.
Как-то на раздосадованный вдох меня не хватает.
Достаю леденец изо рта и опускаю в его великолепную, впечатляющую размером, ладонь. Прямо со своими слюнями отдаю конфетку.
— Хм, — издает он урчащие звуки. — Благодарю.
И отправляет мою конфету себе в рот.
Что это еще… за фокусы? Отжал у меня сладость прямо с языка, чуть из глотки не вырвал!
— Ты играешь в карты? — втягивает он шею в плечи, перед тем как выпрямиться.
— Конечно, — пытаюсь руки скрестить на груди, но не сразу… выходит.
— Отлично. Непревзойденно. Лучшая новость за последнюю тысячу лет.
— Правда? — растерянно спрашиваю.
— О да, Надя Метлицкая, — его тон обещает ухмылку, но лицо остается угрюмым, будто на скулы и виски невидимые стягивающие печатки наложили. — Мы с тобой сыграем. Если ты выиграешь, я… помогу тебе с планами во Франции. Если выиграю я…
— То что? — шепчу я.