Проиграй мне поцелуй - стр. 39
Подавляю их с такой силой, что опущенную руку сжимаю в кулак.
Я выиграю. Выиграю! Иногда достаточно… везения.
— Дама снимает, — неожиданно тихо говорит Везувий.
Даже не поднимаю глаза.
— Где эта дама? — недоумеваю. — Здесь дамы нету, Родин, здесь только я.
— Снимай, — мрачным голосом приказывает он. — Снимай, черт побери.
Оказывается, многое в «Джеймс Бонде» — чистая правда. Люди заметно потеют во время игры, и иногда одна партия — на жизнь или смерть. Ну, люди как я, например. А Везувий разве человек?
Он не прилагает никаких усилий для того, чтобы скрыть как хищно играет.
Когда я забираю очередную партию карт, уже чудится, что бубновый король глядит на меня с издевкой с гладкой картонки.
— Ты мухлюешь, — вырывается у меня от отчаяния.
— За эти слова тебя бы удалили из-за стола, — стучит он костяшками пальцев по мрамору.
— Хватит, — практически перебиваю я.
— Это я уже от тебя слышал, и каждый раз ты потом просила еще и быстрее, — бесцветным тоном произносит Везувий и не тратит время на создание видимости размышлений над следующим ходом.
Он играет быстро и жестко, а я неуверенно.
Интересно, можно ли убить человека игральной пикой? Карта наверняка бы застряла в горле самодовольного дьявола.
— Ты слишком много думаешь. Игра может быть и интуитивной.
Меня сейчас вырвет паническим смехом. Это я «много думаю»? Везувий Родин, который действительно не в моей лиге, вчера ночью следил, чтобы я прикасалась к его члену поменьше.
Может, он брезгует?
От этой мысли хочется бросить карты на стол… И я во Францию доберусь раньше мерзавца. Выйду замуж за министра иностранных дел, а на светских раутах демонстративно не буду здороваться с коллекционером.
Случайно чуть не открываю свои карты, когда к нам обращается Виталий. Вовсе позабыла, что администраторы находятся прямо рядом.
— Дмитрий Дмитриевич спрашивает, все ли в порядке, — вышколенным тоном начинает он, но потом чуть мешкается: — Он там с камер все просматривает.
— Передай ему, чтобы занимался работой, и натюрморт из моего номера должен быть убран незамедлительно.
Выясняется, что Везувий разговаривает с другими еще хуже, чем общался все это время со мной. Он заносчив до зубного скрежета.
Десятка или валет? Десятка — козырь.
— Тебе нужно играть интуитивно, — бормочет себе под нос Родин.
— Тебе, наверное, неоднократно говорили, что поучать других невежливо?
— Совершенно верно, и быть невежливым — это почти что моя карьера.
— А как же, — громко выдыхаю, наконец-то делая ход. — Будет что вспомнить в старости, твои карьерные заслуги.
— Будет что вспомнить, — колючим взглядом Везувий проходится по моему телу, и мои ботинки начинают между собой борьбу за титул «самого нервного».