Проиграй мне поцелуй - стр. 23
Хочу еще пару мгновений себе выхватить, поэтому подношу бокал снова к губам. Но во мне словно операционная программа сломалась, только никаких предупреждающих окон не выплывало, и я не могу даже сущую ерунду сделать. Я вообще не знаю, что делать.
Он рассматривает меня всю, круто наклонив голову.
— Не налегай, Помпон, — хрипло указывает Везувий.
Когда он бросает быстрый взгляд в сторону своего бокала, мой шаг вперед, к софе, тянется вечностью.
Я протягиваю ему свой, и вместо того, чтобы полноценно взять бокал в руки, Везувий обхватывает мою ладонь и вливает себе в горло вино при помощи наших соединенных рук.
— Чего ручка дрожит? — вполголоса спрашивает, едва оторвавшись от хрусталя, и моя ладонь дергается…
…. а алые капли уже стекают по его подбородку.
Прямо по чернявому беспорядочному рисунку щетины, потому что от моей нервозности вино выплеснулось.
Он неверующе смеется, качнув головой, и не вытирает капли.
— Если тебе вдруг интересно, — набираю я воздух в легкие, — откуда Помпоны знают про супер пупер сорта винограда, то это потому что мы любим кроссворды.
— Очевидно, — буравит он меня нечитаемым взглядом. — Ага.
Он резко поднимается, опираясь на колени, и я должна сделать шаг назад, но единственное, что я делаю — это издаю невнятный звук.
— По поводу Франции и всего остального, — пытаюсь реабилитироваться и перебарываю нервный смешок. — Я понимаю, это такая наглость…
— Нет-нет, Помпон, о Франции никакого разговора ни этой ночью, ни когда-либо не будет. И я еще никогда не был столь категорически против спасения кого-то, как в случае с твоим драгоценным и заботливым дедушкой.
Он нетерпеливо расстегивает часы и отправляет их пренебрежительным жестом на стеклянный журнальный стол.
Осторожнее, хочу я сказать, иначе разобьешь.
И тогда стрелка остановится.
— Ты мне должна. Мой благородный жест ты не оценила, — от его ухмылки просто некуда деться. — Как ожидаемо. Отработаешь, как мы тогда договорились.
— Когда? — вырывается у меня, и на то, чтобы подавить идиотский панический смех, уходят все силы.
— В галерее, — внезапно расходится Везувий гневом и даже пальцем куда-то в сторону указывает. — Вперед, Помпон. Давай, шаг один, шаг два…
Он останавливается у дверей, за которыми виднеется кровать, и вытянутой рукой очерчивает направление для меня.
Я обхожу журнальный столик, действительно потратив на это два шага. Зачем-то надо идти дальше, остановиться просто невозможно.
В голове формируется пылкая речь о том, что я-то как раз выполнила все условия в галерее. Это Родин даже и не взглянул на меня. Я не обязана это делать снова.