Проиграй мне поцелуй - стр. 24
Но, к сожалению, и он не обязан помогать мне попасть во Францию.
Я уговорю Везувия, естественно. А как же иначе? Других вариантов кот наплакал.
Его вытянутая рука — широкая, немного кривоватая ладонь и массивное запястье — будто путеводная звезда.
Мои шаги заканчиваются у подножья высокой кровати. Сапоги вдруг давят, и одежда раздражает грубой тканью, и даже собственная кожа разлазится, будто она оказалась всего лишь костюмом.
Я порывисто оборачиваюсь.
Родин так и остался стоять у дверей в спальню, не последовав за мной.
— Везувий, — зову я, — ты…
Его взгляд вынуждает меня замолчать. Хорошо, что я сделана из чего-то покрепче стекла, иначе я бы треснула и развалилась от напряженно впившегося взора.
Размашистым шагом он наконец-то заходит в спальню, и открывает дверцы широкой тумбы и в этой комнате.
— Мне тебе все говорить, что надо дальше делать?
Вино у него припрятано, видимо, повсюду. Только теперь он пьет прямо из бутылки.
— Нет, — тяну я насмешливо, — вообще-то, я не собираюсь делать все, что ты скажешь.
Он кивает будто бы сам себе. Начинает стягивать пиджак, но обрывистость движений не позволяет проделать это гладко. Он на грани того, чтобы порвать ткань, лишь бы избавиться от пиджака.
— Раздевайся, — бросает он мне, даже не глядя.
И вот я закипаю от этой его привычки: она у него словно для меня только существует. В фойе были единственные пять минут, когда Везувий смотрел прямо на меня. Он постоянно увиливает и…
… и я, получается, сейчас опять разденусь, а он снова в пол будет таращиться?
Ну уж нет. Я стягиваю свитер, и сразу же цепляю пальцами лифчик.
Я ему сейчас покажу! И почему это он все так представляет, будто он наказание для меня придумал?
В мыслях творится одно, а руки перестают слушать команды мозга. Джинсовая ткань вдруг оборачивается бетоном, и я не уверена сколько еще смогу задерживать дыхание.
— В прошлый раз тебе было холодно. Что же, в этот раз здесь тепло.
Везувий как раз отбрасывает пиджак на стул и смотрит раздраженно… в пространство.
Обнаженная, я выпрямляюсь, и точно собираюсь ехидно сказать, что в этот раз, надеюсь, он найдет силы поднять голову, но это все так и остается пылать внутри меня: мыслями и образами.
Он продолжает смотреть в стену.
Продолжает.
Я провожу ладонями по бедрам. Я… что-то больше не хочу, чтобы он смотрел. Моя грудь стала чувствительной, и от этого ощущается отяжелевшей, а соски затвердели. Между ног все как-то само моментально увлажнилось, и я… лучше обратно одежду натяну.
Но я этого не делаю.
Дощечки паркета под стопами, на самом деле, прохладные.