Последний канцлер - стр. 6

Горчаков: Да проснись ты! Клюет! Тащи! (Пушкин вскакивает, дергает удочку, крючок оказывается пустой)

Горчаков: Ну вот! Сошла! Чего по сторонам зеваешь? На поплавок смотри! Поклевку пропускай, а как в сторону потащит, подсекай и тяни. (Пушкин застывает в напряженной позе, некоторое время смотрит на поплавок, потом зевает и садится на землю.)

Пушкин: Все-таки дурацкое занятие. Стоишь, таращишься, как сеттер, ждешь непонятно чего. Толку – ноль.

Горчаков: Совершенно с тобой не согласен! Тут все – интерес, азарт, соревнование! Поединок, кто кого переиграет, перехитрит – ты рыбу, или она тебя. В любом случае главное здесь – выждать удобный момент, чтобы действовать наверняка… Да тащи ты! Клюет же! (Пушкин тащит, крючок опять оказывается пустым. Пушкин плюет, в сердцах бросает удочку).

Горчаков (качая головой): И главное тут – терпение. Все как в жизни.

Пушкин: Нет ничего глупее, чем ждать. Прождешь всю жизнь. А то, чего ждал, так и не случится.

Горчаков: Может быть. Но дело не в «случилось» или «не случилось», а в твоей готовности к этому. Может, ты на границе вглядываешься вдаль… охраняешь рубежи отечества. И никого нет годами… Так может, потому и нет никого, что ты стоишь тут, на границе?

Пушкин: При чем тут границы отечества? Все, что мы способны здесь дождаться, так это какой-нибудь задрипаный ерш или тощий окунь, высунувшийся из тины на свою голову.

Горчаков: Ты не можешь наверняка этого знать.

Пушкин: Это еще почему? Все, что тут ловили когда-либо, это ерши, окуни да пескари. Ну, щука бывает.

Горчаков: И все-таки ты не можешь этого знать. Вдруг под этой гладкой поверхностью живет… акула?

Пушкин: Акулы живут в морской воде.

Горчаков: А это пресноводная акула.

Пушкин: Да ну тебя. Чушь какая-то. То же мне – жизненное призвание – стоять возле убогой речушки, в которой кроме лягушек, пиявок и прочей дряни ничего отродясь не водилось, и ждать – не вынырнет ли акула?

Горчаков: Все как в жизни, брат Пушкин. Ведь если искренне верить, что акула там, она рано или поздно действительно вынырнет.

(Горчаков вытаскивает очередного окуня).

Пушкин: Ну да. А вода обратится в вино. А пять хлебов в целый воз караваев.

Горчаков: Зря иронизируешь.

Пушкин: Да какое там! Я преклоняюсь.

Горчаков: Понятно (вытягивает пескаря). Продолжай в том же духе. Об удочке не забывай.

(Пушкин нехотя встает и забрасывает удочку).

Горчаков: Подкорми. Клевать лучше будет.

(Пушкин начинает, лежа на траве, со скучающим видом бросать прикормку в свой поплавок).

Пушкин: Так что, Нессельроде у вас в министерстве, выходит, стал полноправным хозяином?