Полторы унции бога - стр. 30
Я обернулся на стук шагов и увидел Сару. Она была чем-то взволнована и двигалась торопливо, стараясь как можно скорее покинуть это порочное место.
9. Глава 2. (Ч.2)
Мы дошли до машины, я сел за руль, Сара села рядом.
— И что теперь? — задала она вопрос.
— Теперь?
— Да, теперь. Теперь, когда… — Сара запнулась. — Я ничего не смыслю в таких делах. Совсем ничего. Например, должна ли я тебе теперь что-то сказать? О чём-то предупредить? Например, что мне не надо звонить? Или — что никто не должен узнать? Может, нужно поругать себя? Или, не знаю… Оправдать? Вроде: со мной такое впервые, не подумай, это всё в первый и последний раз, мы совершили ошибку, это больше не должно повториться. Я не знаю, что говорят в таких случаях. Я… Может, есть какие-то общие шаблоны? Может, нам надо условиться о чём-то?
Всё время, пока она говорила, я смотрел на её губы. Они были совершенно беззащитны перед тем, что Сара ими произносит. Словно бы шла такая борьба: гортань, голосовые связки болезненно исторгали слова, почти не понимая, что они значат, а губы меж тем сопротивлялись, кривились, морщились. Им хотелось помолчать или на крайний случай сказать что-то совсем другое. Возможно, сейчас бы не отказались от сигареты или стакана кофе.
— Заедем выпить кофе? — предложил я.
— Да. Кофе — это хорошо, — ответила Сара и чуть успокоилась.
Не знаю, о чём думала она в дороге, но, полагаю, наши мысли не слишком разнились. Я морально готовился к встрече с Дэни. В субботу она дома. Быть может, причёсывает Бон-Бона или пошла на йогу. Или позвонила подруге, хотя какие у Дэни друзья? Есть одна чокнутая, рыжая, немного дёрганная, которая непрерывно всем восхищается — от кленового листочка до трещины в стене. Кажется, её Марина зовут. Она — Олимпийский чемпион по опозданию и невнимательности. Как-то ухитрилась спросить у Дэни, почему у нас нет кондиционера, глядя на него в упор.
— Так вот же он, — ответила Дэни без всякого сарказма, потому как давно была знакома с особенностями восприятия окружающего мира своей подруги.
Та удивлённо захлопала ресницами:
— Где?! ЭТО?! Ах, вот же он! Точно!
И всё это, конечно, очень мило. Но ровно до тех пор, пока не начнёт раздражать. А раздражать начнёт быстро — тут никаких сомнений.
Помню, лет семь назад, ещё до встречи с Дэни, я встречался с одной девушкой. Её звали Ляйсан. В моей памяти до сих пор живо её несовершенное и оттого притягательное лицо: непропорционально маленький подбородок, нос — длинный, широкий, слегка приплюснутый, с горбинкой после перелома, а по нему — дивная солнечная россыпь, целая поляна веснушек. А ещё шея почти бесконечная, и тонкие «в ниточку» брови. Такие были модными в 70-х или даже ещё раньше. Но Ляйсан нравилось множество вещей, которые вряд ли являлись экстрамодными.