Поговорим о депрессии. Признать болезнь. Преодолеть изоляцию. Принять помощь - стр. 56
Трудно объяснить колоссальный скачок в распространении тяжелой болезни исключительно хрупкостью личности. Если наша личность становится всё более уязвимой для болезни, нужно обратить взор на более значимые социальные условия, служащие фоном этой прогрессирующей «психологической» проблемы. Многие американцы отдаляются от общественных институтов и друг от друга. В бедных кварталах американских городов происходит гипергеттоизация[97], которая приводит к куда более глубокой изоляции бедных людей и меньшинств, чем когда-либо прежде. Традиционная семья уходит в небытие и всё реже служит «приютом в бессердечном мире»[98]. Профессиональные структуры всё чаще ориентируются на поденных работников, и по отношению к ним компании не чувствуют никаких обязательств. Более того, этика индивидуализма, этот прославленный в Америке краеугольный камень свободы, приобрела радикальный характер, разрушающий социальные скрепы. Как сказал Роберт Белла[99], «свобода быть одиночкой – это свобода, которая подразумевает одиночество».
Хотя большинство интервьюируемых в этом исследовании никак не соотносили свои аффективные расстройства с социальными метаморфозами вроде тех, что я отметил выше, некоторые из них всё же как будто понимали, что подобные факторы могут быть причастны к их жизненным трудностям. Один из респондентов изобразил свою жизнь в терминах фундаментального разобщения. Эл работает сторожем в пакгаузе в бостонском порту. Он считает себя пожизненным одиночкой, рано порвал с семьей, никогда не имел друзей, которых стоило бы помнить, с трудом сходился с женщинами и всю жизнь кочевал с одной работы на другую, живя в одноместных номерах в гостиницах для бездомных. Не имея систематического образования, Эл тем не менее знает о маргинальности и ее последствиях по своему опыту. В отличие от большинства моих собеседников, Эл, скорее, склонен винить в своих проблемах общество, а не себя.
Особенность депрессии в Соединенных Штатах – в отсутствии чувства общности. ‹…› Мы не люди. Мы коллектив… и никто никому ничего не должен. ‹…› Это такое жесткое общество. Короче, когда ты бездомный, меня это не трогает. Ты заразился СПИДом, а мне всё равно. В Англии говорят: «Всё в порядке, Джек»[100]. Типа «каждый сам за себя, Джек». И в этом смысле Соединенные Штаты для меня – варварское общество. Такая пугающая пустота, что даже нормальные люди начинают мыслить как социопаты. [Мужчина, сторож, 33 года]
Слова Эла указывают на необходимость исследований для установления связи между опытом депрессии и структурными факторами, обусловливающими ослабление социальных отношений – как между отдельными людьми, так и между людьми и обществом. В главе 7 я утверждаю, что только с помощью такого анализа мы можем надеяться постичь связь между личными проблемами и социальными факторами, действующими «у нас за спиной».