Петр III. Загадка смерти - стр. 169

». Но его преданность не оказалась неизменной. Как пишет Н.К. Шильдер, «одно не подлежит, кажется, сомнению, что Александр твердо решил поступить наперекор выраженной ему воле императрицы и сохранить за отцом право наследства». По-видимому, он информировал Павла о планах Екатерины. Николай Зубов ударом табакеркой завершил эту печальную историю^>454.

Примечательно, что В.Н. Головина отрицала наличие подобных намерений у Екатерины II. Она замечает: «Еще при жизни императрицы распространился слух, что она лишит своего сына престолонаследия и назначит наследником великого князя Александра. Я уверена в том, что никогда у государыни не было этой мысли…» Но ее позиция понятна; она сама и императрица Елизавета[120], которую автор ознакомила с текстом записок, не хотели упоминать о предательстве Александра Павловича – обмане бабки, желавшей видеть его на престоле^>455. Головина проговаривается сама, когда в другом месте своих воспоминаний пишет о Павле: «Надо ему отдать справедливость, что он был единственным государем, который искренно пожелал установить законность в наследовании трона, и он также был единственным, полагавшим, что без законности не может быть установлен порядок»^>456. А что же было при Екатерине? Примечательно и то, что, рассказывая об оглашении Акта о престолонаследии, Головина не уточняет, когда и кем он был составлен, замечая только: «Составлен по его приказанию»^>457.

Вернемся к графу А.Г. Орлову-Чесменскому. Опять, как и в 1762 году, он оказался одним из главных лиц поворотного момента русской истории. Если верить Ростопчину, граф Алексей Григорьевич перед трагическим событием был «с неделю как болен». Следовательно, он не мог случайно оказаться во дворце[121]. Почему, кто и зачем вызвал Орлова-Чесменского во дворец 5 ноября? Вряд ли это был П.А. Зубов, которого граф Алексей Григорьевич не жаловал; как заметил секретарь Екатерины II – А. Грибовский, «у кн. П.А. Зубова никогда он не бывал»^>458. Сделали ли это Безбородко или Самойлов? Нет никаких оснований считать этих людей единомышленниками; и зачем им нужен был граф Орлов-Чесменский, давно не служивший? Но может быть, именно это и оказалось решающим аргументом – ему при всех раскладах нечего было терять. Кроме того, вельможи не могли не знать, что граф Алексей Григорьевич уже давно почитал великого князя как наследника престола. С. Порошин, воспитатель Павла, сохранил для нас несколько характерных эпизодов. Так, в 1764 году А.Г. Орлов подарил Павлу Петровичу выложенный хрусталем и топазами конский убор стоимостью в тысячу рублей, а затем штуцер (короткоствольное нарезное ружье). Австрийский посланник Седделер (Seddeler) в депеше от 5 апреля 1771 года сообщал, что граф А.Г. Орлов, прибывший на короткое время из Средиземноморья в Петербург, выказывает почтительность перед великим князем, чем старается приобрести его расположение