Петр III. Загадка смерти - стр. 170

. Известно, что позднее, в 1773–1775 годах, Алексей Григорьевич дарил наследнику книги и лошадей^>460. Он принимал участие в свадьбе Павла Петровича с Натальей Алексеевной. Не будем перебирать всех знаков внимания к великокняжеской фамилии, которые демонстрировал граф Алексей Григорьевич, а заметим только, что в год смерти Екатерины II летом он дважды устраивал роскошные праздники в Москве в честь памятных событий в семье наследника престола: бракосочетания великого князя Константина Павловича и рождения великого князя Николая Павловича^>461. Об этом Павел Петрович не мог не знать.

Но под воздействием Н.И. Панина великий князь возненавидел семью Орловых. Необходимо заметить, что отношение графа Алексея Григорьевича к графу Панину было иным. Напомним, что прусский посол граф Сольмс писал в июне 1773 года Фридриху II о том, что граф А.Г. Орлов, «признавая высокие качества Панина, не хочет мстить ему за нанесенную личную обиду, ибо это было бы в ущерб отечеству, для которого потеря этого министра была бы вредна»^>462. Это, по-видимому, не осталось скрытым и от самого графа Никиты Ивановича, и он иногда изменял свою позицию; в этом отношении любопытно следующее сообщение из депеши на родину английского посланника Гарриса от 29 мая 1778 года: «Граф Панин и князь Орлов, бывшие до сих пор врагами непримиримыми, теперь сделались величайшими друзьями. Вследствие стараний первого последний в милости у великого князя, несмотря на то что его императорское высочество смотрел до сих пор на Орлова как на величайшего и опаснейшего врага, единственно по проискам того же Панина»^>463.

Появление Г.А. Потемкина изменило дворцовые отношения: ненависть великого князя Павла Петровича переходит на него. Весьма интересна депеша английского посла Гарриса своему министерству от 29 января 1779 года, в которой сказано: «С великим князем и великой княгиней Потемкин и его партия обращаются как с лицами, не имеющими никакого значения. Великий князь чувствует это пренебрежение и имеет слабость высказывать это в разговоре, хотя не властен сделать ничего более. Великая княгиня поступает в этом случае с гораздо большей осторожностью и осмотрительностью, и я думаю, что ее поведение вполне согласуется с письмами, получаемыми ею от его Прусского величества. В весьма серьезном разговоре, который я имел с Орловыми насчет этих предметов, они оба соглашались, что для них было бы далеко не невозможно возвратить себе милость императрицы; но в то же время они говорили, что характер их настолько переменился против того, чем был прежде, что они никак не могли бы быть уверенными удержаться и что поступок такого рода необходимо навлек бы на них вражду великого князя, между тем как для них было в высшей степени важно сохранить за собой его расположение, имея в виду то обстоятельство, что беспокойное настроение императрицы и ее неправильный образ жизни должны неминуемо сократить ее жизнь и причинить преждевременную смерть. Вследствие этих причин они уезжают в Москву, намереваясь жить там в полном уединении, но в то же время всегда готовые явиться на первый зов, так как, несмотря на перемену обращения с ними императрицы, они никогда не будут в состоянии забыть всего, чем были ей обязаны»