Отель «Большая Л» - стр. 9

Тут завыла сирена скорой – и через полчаса я сидел в могильной тиши больничного коридора.

С золотой медалью на шее.

Когда умирала мама, меня не было рядом: все решили, что лучше мне при этом не присутствовать. Да я и сам струсил. С ней был папа. И Либби. По-моему, важно, чтобы кто-нибудь ласково на тебя смотрел, когда ты умираешь. Чтобы ты видел: этот человек рад, что ты жил. Чтобы этот человек поблагодарил тебя, даже если ты промолчишь в ответ, потому что не можешь ничего сказать. Но ты это видишь. Поэтому я обязан был быть рядом с папой. Он должен был видеть меня и то, что я его любил. Люблю. Я так рад, что все-таки успел в последний момент запрыгнуть в скорую! И папа был рад, я видел. Он мне улыбнулся. И взял меня за руку. И не отпускал, пока мы не приехали в больницу.

Там с папой стали делать всякие вещи, при которых присутствовать не разрешалось. Я сидел и ждал в коридоре. В футбольной форме, в бутсах, с грязными коленями. Только там я заметил медаль у себя на шее. Понятия не имею, кто мне ее повесил. Из папиной палаты доносились тихие голоса – папы, какого-то мужчины и женщины. Потом оттуда вышла медсестра. Я хотел ее обо всем расспросить, но она только сказала:

– Скоро придет врач.

И ушла.

Тогда я стал подглядывать. Дверь палаты была приоткрыта. Папа лежал в кровати у окна, от его тела к машинам бежали провода. В носу у него была такая штука для подачи кислорода. Выглядел он жутко больным. Но еще шевелился и разговаривал с медбратом.

– Надо было надеть кепку, – сказал он. – Это все от солнца.

– Через несколько дней мы узнаем больше, – ответил медбрат.

– Несколько дней? У меня же отель!

– У вас только одно сердце. Если оно не выдержит…

Так я и знал, я сразу понял: это инфаркт!

– Но мне было больно здесь, – папа показал на середину груди, – а сердце тут, – он ткнул пальцем левее.

– Это распространенное заблуждение, – ответил медбрат.

И папа вдруг так испугался! Он побелел как мел, серьезно. Казалось, ему лет сто.

– Пожалуйста, скажите моим детям, что все будет хорошо, – попросил он медбрата.

– Могу соврать.

– Спасибо.

Медбрат скользнул взглядом по двери и увидел меня.

– Тебя же попросили подождать в коридоре, – строго сказал он.

Я быстро помахал папе, и он помахал в ответ, не поднимая руку с кровати.

Опять я сидел в коридоре. Сестры еще не пришли. А что если они опоздают?

Мне так хотелось быть с папой! Он, конечно, не при смерти, но мама тоже долго не умирала, хотя мы уже знали, что это неизбежно. Тогда хочешь не хочешь, а становишься другим человеком. Иногда мы забывали об этом, но, когда она вдруг улыбалась, мы знали: улыбаться ей осталось недолго. Вот и теперь мне было страшно. В скорой папа мне улыбался и даже шутил, но видно было, что он тоже боится. И он отчего-то выглядел ужасно усталым. По-моему, белизна больничных постелей заразна.