От Зарубежья до Москвы. Народно-Трудовой Союз (НТС) в воспоминаниях и документах. 1924‒2014 - стр. 65

Так началась наша варшавская жизнь. Специальная школа, подготовка и учение для перехода «туда». Насколько помню сейчас, курсы эти продолжались месяца два – июнь и июль 1939 г. Помощь в переправке членов Союза в СССР оказывал в то время польский генеральный штаб. Большинство офицеров этого штаба были офицерами русской царской армии польского происхождения. Все (кроме одного), кого мне пришлось видеть во время обучения в школе и позже, произвели на меня хорошее впечатление: очень серьёзные, культурные, искренние и симпатичные люди.

Целью школы была передача максимального количества информации о жизни в СССР. Как себя вести, чтобы не быть опознанным, как прописываться на жительство; тренировка по заполнению бланков на прописку. География СССР, особо детально – приграничных районов с Польшей; изучение сети железных дорог в этих местах; где и как лучше искать себе ночёвку. Были уроки новой советской терминологии в быту. В большой степени помог конспект Г. С. Околовича со всевозможными ценными сведениями об условиях жизни в СССР (он составил конспект после перехода туда в 1938 г., о жизни там и возвращении обратно). Иногда лекции читал сам Околович, а иногда – член Союза из Земуна Александр Александрович Чупрунов (Сандро), бесстрашный корнет Белой армии. Был ещё специальный предмет – зашифровка и расшифровка корреспонденции, а также курс теоретической и практической фотографии и проявления плёнок. Его вёл Шура Колков, умерший впоследствии в Краснодаре. Был также курс по структуре партии и советского государственного аппарата. Помню, дал нам пару уроков один молодой поляк: как открывать запертые двери и замки. Он принёс с собой целый саквояж замков, ключей и отмычек. Но за пару уроков мы, конечно, всего запомнить не могли.

Особое внимание уделялось стрельбе из всякого рода револьверов и обращению с ними: разборка, сборка, смазка. Эти уроки проходили довольно часто, и мы их хорошо усвоили. Несколько раз нас водили в тир, и там мы тренировались.

По субботам и воскресеньям была практическая подготовка: нас тренировали для пешего похода на большие расстояния. Обыкновенно мы отправлялись куда-либо в сторону от Варшавы в субботу в полдень, а возвращались в воскресенье поздно утром, делая туда и обратно по 60–70 километров. В это лето 1939 г. в Варшаве и окрестностях по субботам и воскресеньям шли дожди и гремели грозы, хотя с понедельника по пятницу погода обычно стояла прекрасная. «Что-то это не к добру», – поговаривали варшавяне, а мы возвращались промокшими и страшно уставшими. Раз, помню, в субботу после обеда мы вышли на север и к ночи добрались до какой-то крепости, окружённой в темноте оранжевыми огнями. Шёл дождь. Сандро сказал, что это знаменитая крепость: по-польски Модлин, а по-русски – Но-вогеоргиевск, и лучшее её нам обойти от греха подальше. Вторую половину ночи и до часов десяти утра, промокшие, мы шагали назад в Варшаву. Должен сказать, что такие жестокие переходы принесли большую пользу. Не будь их, я не смог бы дойти обратно до польской границы, когда утром 14 августа, пройдя 20 километров вглубь советской территории, мы наткнулись на советский пограничный патруль. Я и мои проводники то бежали, то шли, преследуемые советскими пограничниками, целый день и целую ночь почти без остановки.