От Зарубежья до Москвы. Народно-Трудовой Союз (НТС) в воспоминаниях и документах. 1924‒2014 - стр. 66

Летом 1939 г. к переходу готовились девять человек. Двое из нас – Шура Колков и Сандро – уже побывали в СССР в 1938 г. (Сандро переходил даже два раза). Семь человек были новичками. Нас разделили на три группы. В одну группу входили М. Ольгский из Франции, молодой член Союза из Праги Владислав Коняво, погибший при переходе границы, и Олег Келлер, член Союза из Софии. В другую группу входили М. Никоненко и Бага Берегулько, а в третью – Василий Дурново и я. По конспиративным соображениям мы были строго изолированы друг от друга и распределены по местам классов и по времени уроков так, что никто не мог видеть учеников из другой группы.

Два месяца в варшавской школе прошли быстро. Из особых событий того времени – смерть Миши Никоненко, о которой я тогда и не знал. Мне всё рассказали уже после моего неудачного перехода. Вот чего я никак не ожидал! Помню Мишу по Союзу в Белграде. Мы вместе приехали в Варшаву. Он, правда, был не со мной в классе, но мой адрес знал и два раза заходил. Раз сидел он у меня, мы провели в разговорах два часа; особой подавленности я у него тогда не заметил. Затем с ним произошёл случай, о котором Г. Околович рассказал мне в Берлине.

Дело было так. Миша в одиночестве пошёл упражняться в искусстве фотографии. Нам тогда каждому дали по «Лейке» – на то время они считались лучшими аппаратами в мире. Нам советовали упражняться в парках и прочих невинных местах, избегая сомнительных объектов. Миша же пошёл на окраину города, где был какой-то военный объект, и стал его снимать. За этим занятием и сцапал его полицейский. Околовичу пришлось тогда хлопотать, чтобы Мишу вызволить. Как-то уже после этого случая Миша пришёл ко мне, а я уговорился со своей знакомой, родственницей моих хозяев, идти гулять. Вид у Миши был не совсем обычный. Лицо раскрасневшееся, настроение взвинченное; я предположил, что он уже заглянул в рюмку. Миша предложил мне пойти с ним в ресторан и хорошо кутнуть. Я сказал, что рад бы, да никак не могу, потому что уже договорился с одной девицей. Но он просил снова и снова, и в голосе его слышалась такая тоска, что я почувствовал: для него очень важно с кем-то побыть, посидеть, поговорить, выпить. Я тогда и в мыслях не мог допустить, что простой, физически сильный, с уравновешенными нервами человек мог дойти до такой степени душевной депрессии, чтобы повеситься. Я думал, ему просто скучно одному, и отказал, пообещав пойти вместе в следующий раз. Если бы я знал о его действительном состоянии, я, конечно, отказался бы от встречи с Зосей и пошёл бы с ним. Может быть, он в ту ночь и повесился, не знаю, но до сих пор не могу забыть, каким видел его в последний раз. Царство ему Небесное.