Один всегда не возвращается - стр. 7
И вот теперь я здесь – в команде сопровождения вагона 307. На самой крутой и самой рискованной должности в убежище.
Мысль о том, что я действительно попал на крутое место, вдруг всплыла в голове – резко, как будто пробилась сквозь весь шум и неуверенность. И с ней – всё остальное отступило. Тревога, неловкость, страх перед новой командой… всё это будто выветрилось. Да пусть себе будут такими – серьёзными, хмурыми, чужими. Распределение не меняют. Оно окончательное. Так что сработаемся. Рано или поздно. А если нет – привыкну, вытерплю.
Пройдёт время – и я тоже стану таким. Спокойным. Холодным. Настоящим.
А пока у меня есть только полчаса и собственная каюта.
Надо хотя бы понять, где она.
Я шагнул внутрь. Коридор, мягко говоря, не впечатлял. Узкий, с тусклым освещением и металлическими стенами, чуть ржавыми у швов. Пространства – как в гробу. Развернуться толком невозможно. Всё – по военному: строго, практично, без сантимента. Прямо передо мной – узкий проход, по бокам две одинаковые двери, каждая с выгравированным номером. Справа – "2", моя. В конце коридора – тупик с табличкой "УНИЧТОЖИТЕЛЬ" и металлический отсек, напоминающий душевую кабинку вместе с унитазом.
Даже в общежитии, куда я попал сразу после распределения, условия были лучше. И теплее. И чище. Там хотя бы пахло людьми, а не машинным жиром и пылью.
Похоже, Стажёров тут действительно не любят. Может, в самой каюте будет получше?
Нет.
Никакого «получше» не было.
Метр на два – вот она, моя каюта. Узкая, как гроб. Слева в стену вмонтирована вертикальная койка – спальное место, если это вообще можно так назвать. Металлические ремни, крепящие тело во время движения состава, болтались, будто виселицы. Я застыл на пороге, не решаясь войти. Вот оно. Моё "крутое" место на всю оставшуюся жизнь.
Всё, что было до этого – восторг, воодушевление, иллюзия элитной должности – вдруг словно по наклонной пошло вниз. Мгновенно, без тормозов. Я действительно должен жить в этом? В этом железном ящике? Даже рабочие, обслуживающие сточные воды, жили в лучших условиях – у них хотя бы было место, чтобы лечь, а не пристёгиваться к стене, как груз.
Что это – проверка? Издёвка?
Я опустил руки. Спальный мешок, вещи, выданная форма – всё выскользнуло и с глухим стуком осело на полу, почти у моих ног. Вся моя скудная собственность заняла почти всё свободное пространство каюты.
В голове клокотало. Мысли метались, мешались, как вода в перегретом баке. Одна часть меня бушевала, кричала: "Уйди! Возмутись! Ты же лучший, ты окончил курс с отличием!". А вторая – холодная, взрослая – уже тихо шептала: "Это элита. Это твоя должность. И ты здесь навсегда. Привыкай".