Обреченный мост - стр. 33
Но прежде чем Яков потянул его, канатик сам встрепенулся и натянулся, указывая путь, как пресловутая нить Ариадны.
– Тпру! – шикнул в сторону камышей Яков, вставая на четвереньки.
– Что ты там разлёгся, как в Ялте, пижон! – встретил его капитан Новик, когда старлей нырнул в просеку заломленных бурых зарослей.
Тогда Войткевич, стягивая через голову шерстяную нательную сорочку немецкого покроя, простучал зубами едва внятно:
– Ни хрена себе Ялта. Повезло, как утопленникам…
Положение их действительно нельзя было назвать завидным. Да, не утонули, но, очевидно, из принципа: «Кому быть повешенным, тот не утонет».
Именно так резюмировал Новик свои наблюдения в щель камышового частокола.
С одной стороны, с неизменным упорством разбивая серые ополчения волн, упирался далеко в море заводской мол, сложенный из железобетонных блоков древнеегипетской величины. Возле него, кивая обрубленным носом и чуть выказывая над высоким молом покатую бронированную рубку и борта, пятнистые, как чёрно-серая шкура скумбрии, раскачивался на волнах…
– Старый знакомец, – кивнул на «шнелльбот» Войткевич.
– Первая флотилия Бирнбахера, – щурясь, присмотрелся Саша Новик к трафарету «S-40» возле бакового клюза. – Похоже, наших тут ждут…
Старые знакомые
Несмотря на довольно легкомысленную классификацию – торпедный катер, – «шнелльбот» представлял собою внушительную боевую единицу, с которой советские «морские охотники» и сторожевики реально тягаться не могли ни в скорости, ни тем более в вооружении. А эсминцы ЧФ… От большинства эсминцев «шнелльботам» не представляло особого труда оторваться, – с их-то скоростью до 40 узлов по спокойной воде! Кроме русского глиссера-торпедоносца «Г5», никто догнать «шнелльбот» не мог. Мало кто бы взялся на свой страх и риск досаждать немецким катерам-переросткам «шнелльботам», с которыми офицерам II разведотряда штаба КЧФ Войткевичу и Новику уже приходилось сталкиваться, и не далее как этим летом[13].
«Адмираль Шварц Меер» старался не рисковать штурмовыми катерами – единственными относительно крупнотоннажными судами «Kriegsmarine» в Чёрном море (Турция блюла-таки нейтралитет, нехотя или нет, но закрыв Босфор для немецкого флота). Так что сто с гаком тонн водоизмещения, торпедные аппараты, упрятанные под фальшбак, баковое 30-мм орудие, два пулемёта и сдвоенный 20-мм зенитный автомат, – всё это добро, столь уместное для истребления советского малого, или «тюлькиного флота»[14], приходилось держать подальше от Керченского пролива, в Двуякорной бухте неподалеку от Феодосии. Хотя именно здесь, в Керченском проливе, плавсредства КЧФ особенно угрожали покою «немецких» берегов. Убрать бы «шнелльботы» на базу «Иван-баба», – не потому даже, что кругом мелководья и россыпи мин, как своих, так и советских, но ещё и потому, что с потерей Кубанского плацдарма все входы и выходы в керченскую бухту простреливались русской артиллерией, причём отнюдь даже не самой дальнобойной. В хорошую погоду, – так чуть ли не прямой наводкой полковых 75-миллиметровок. И всё же «Адмираль Шварц Мееру» приходилось рисковать…