Новогодние неприятности, или Семья напрокат - стр. 38
Он расценивает появление Сени с цветами именно так, и мне сложно его в этом винить.
– Пойдем.
Выдыхаю, прочищая горло кашлем, и дергаю Ларина на себя. Правда, он почти не сдвигается с места и скептически меня изучает.
– Я тебе кофе сварю. Вкусный. И эклеров с собой соберу.
Прибегаю к типичным женским хитростям, справедливо полагая, что сытый мужчина – довольный мужчина, и незаметно ухмыляюсь, когда Демьян все-таки шагает вперед.
Ладонь его не отпускаю. И так и держу крепко, когда мы проскальзываем внутрь кафе. Женька странно на нас косится, застыв с многострадальной кастрюлькой крема в руках, а я семафорю ей знаками, чтобы она, наконец, отвисла, и занялась делом.
– Я и не думала с ним мириться. Просто Миленин позвонил и сказал, что попал в аварию. Я выскочила на улицу, чтобы помочь, а там…
Поворачиваюсь к Демьяну и заглядываю ему прямо в глаза. Выпаливаю судорожно эту скороговорку и стискиваю полы болтающегося на мне пальто. Засматриваюсь на снежинки, начинающие таять в темно-каштановых волосах Ларина, и дрожу вся, когда он наклоняется.
– Нормально все. Я, наверное, перегнул. Просто крышу снесло, когда тебя с этим слюнтяем увидел. Такие не меняются. Сначала посчитал, сколько на подарки потратил, потом – машину твою или квартиру прихватизирует. Моргнуть не успеешь.
– Понимаю, – мысленно соглашаюсь с Демьяном и шмыгаю носом, как маленький провинившийся ребенок, нехотя возвращая Ларину пальто и принимая забытый у него в машине мобильный.
Он же взъерошивает пятерней шевелюру и мягко щелкает меня по носу.
– А кофе не надо. Не успеваю уже. Вечером Захар за тобой заедет. У нас съемки незапланированные нарисовались.
После ухода Демьяна время пролетает сумбурно. Я ни на чем не могу сосредоточиться, постоянно косячу с пропорциями и едва не сжигаю к чертям бисквит. На что Петрова лишь обреченно цокает языком и отстраняет меня от десертов, усаживая на стул за прилавком.
– Влюбилась? – спрашивает подруга, отмечая нехарактерную для меня рассеянность, и попутно украшает пирожные ягодами.
– В кого?
– Ну, не в Миленина, естественно. В депутата. Красавец-мужчина. Породистый.
– Нет! Мне нельзя! – горячо возражаю, вспоминая детали нашего договора, и провоцирую горький Женькин вдох.
– Эх. Глупышка ты, Юль. Будешь носом крутить – уведут.
– Ну, и пускай уводят.
По какой-то неведомой причине обижаюсь на шутливую подначку Петровой и считаю секунды до тех пор, пока не раздается звонок и Терентьев не сообщает о том, что ждет меня на парковке.
На телевизионную студию мы плетемся по пробкам в полном молчании. Я так глубоко погружена в себя, что даже не спрашиваю, в какой передаче нам предстоит сниматься.