Noli Me Tangere (Не трожь меня) - стр. 11
В зеркале заднего вида мелькнуло движение – чёрное платье, промелькнувшее между машинами. Он резко обернулся, но парковка была пуста. Только лужи, отражающие бледный свет луны, и одинокий кот, перебегающий дорогу. Ему показалось? Или это было предупреждение, тень, напоминающая о том, что он не один во всём этом?
Кассета сама выскочила из магнитофона, упав ему на колени. На обратной стороне, которую он раньше не заметил, было написано красным лаком для ногтей: "Поторопись. У тебя мало времени." Слова, написанные ее рукой, холодили больше всякого призрака. Время – вот чего у него действительно не было. Время истекало, как кровь из раны, и каждая минута могла стать последней.
Где-то вдалеке завыла сирена скорой помощи, и Макс понял, что должен двигаться. Сейчас. Пока след не остыл. Пока дверь – та самая, о которой говорилось в записи, – ещё не захлопнулась навсегда. Он вдавил педаль газа в пол, машина взревела, рассекая ночную мглу. Город превратился в размытые огни, преследующие его на пути к истине, к ответам, к той, кого он потерял.
Её квартира встретила его особым запахом, который Макс не мог забыть даже в самых страшных кошмарах, – смесью масляной краски, лавандового масла и чего-то неуловимо-Алисиного, что невозможно было описать словами. Воздух был густым, словно наполненным невидимой пыльцой, оседающей на губах сладковатым привкусом. Этот запах одновременно успокаивал и мучил, напоминая о прошлом, которое теперь казалось таким далёким и нереальным.
Он замер на пороге, впитывая детали: кисти в глиняном стакане – их рукоятки были испещрены следами от её зубов, она имела привычку кусать их в моменты творческого напряжения. Незаконченный холст на мольберте – абстрактные мазки синего и чёрного застыли в тот момент, когда она отложила работу. Хаос на холсте отражал хаос в его душе. Её халат, брошенный на спинку стула, – один рукав свисал, касаясь пола, словно пытаясь что-то поднять. Ощущение её присутствия было почти осязаемым.
– Как будто она просто вышла… Ненадолго. Как всегда, – прошептал Макс, и его голос разбился о тишину квартиры. Он отчаянно хотел верить в это, верить, что она вернётся, как всегда, с улыбкой и шуткой. Но он знал, что это ложь, самообман, и от этого становилось ещё больнее.
Он опустился на колени перед их кроватью – той самой, на которой они провели первую ночь, когда он ещё боялся прикасаться к ней, словно к хрупкой фарфоровой статуэтке. Он помнил её хрупкость, её нежность и то, как он боялся сломать её, разбить. Теперь он понял, что сломал её, не уберег. Пыль под кроватью лежала ровным слоем, кроме одного места, где явно недавно что-то лежало. Место, где хранилась тайна.