Noli Me Tangere (Не трожь меня) - стр. 10

Задний бампер превратился в груду искорёженного и бесполезного металла, но бардачок, словно защищённый невидимой силой, остался нетронутым, нетронутым временем и вандализмом, словно ждал своего часа. Когда Макс открыл его, его пальцы дрожали так сильно, что он трижды промахнулся, прежде чем смог ухватиться за кассету, маленькую хрупкую надежду в этом море отчаяния. Этикетка пожелтела от времени, словно старая фотография, выцветшая под лучами воспоминаний, но её почерк – эти округлые буквы с характерным наклоном – узнавался мгновенно: «Для М. Береги». Буква «М» была выведена с особым изяществом, с которым она писала все заглавные буквы, добавляя к ним маленькие завитушки, которые он всегда считал смешными, но теперь они вызывали щемящее чувство тоски. Эти завитушки были её подписью, её маленьким секретом, её приветствием из прошлого.

Магнитофон в «Волге» заскрипел, как старик перед смертью, протестуя против возвращения к жизни, когда Макс вставил кассету. Звук был болезненным, но обнадеживающим. Первые аккорды «Белой тени» – сырые, записанные наспех в этой же машине, когда они возвращались с того самого концерта в Подольске, концерта, на котором они впервые по-настоящему поняли друг друга, – заполнили салон, наполнив его призраками смеха и молодости. И вдруг…

Её голос.

Не в тексте песни. Между строчками. Шёпот, записанный случайно, когда он выходил за пивом в тот злополучный вечер, вечер, ставший поворотным моментом в их жизни, вечер, когда тень нависла над их отношениями: «…я не вынесу, если ты увидишь, во что я превращаюсь…» Голос, полный страха и отчаяния, голос, который он не услышал тогда, но который преследовал его теперь, как проклятие. Этот шёпот был ключом. Ключом к ее исчезновению. Ключом к ее тайне. Ключом к самому себе. Теперь он должен был разгадать его.

Затем раздался звук, от которого кровь застыла в его жилах. Глухой удар, как от падения тела на пол. И тишина – такая плотная, что казалось, будто весь мир замер в ожидании.

«Это было полгода назад. Она уже тогда…»

Внезапно магнитофон захрипел, как будто кто-то перемотал плёнку, и выдал последнюю фразу – чёткую, ясную, как будто записанную только что: «Макс, найди мои картины. Особенно ту, что под кроватью. Там есть дверь…»

Тишина после этих слов была оглушительной. Даже шум парковки, доносившийся через разбитое окно, казалось, затих. Макс сидел, сжимая руль так сильно, что костяшки его пальцев побелели, а на ладонях отпечатались рубцы от протекторов. Его мысли метались между реальностью и безумием, между утратой и призрачной надеждой. Запись. Картины. Дверь. Что всё это значило?