Ни днём, ни ночью - стр. 32

– Вот чего творит, дуралей? – Раска уж глядела на воя из десятка Тихого, какой сыпал в туес жита. – Комком же уварится. Ой, что ж делается! Еще и рыби сует до времени! Разварится в лохмотья!

– Так ступай, поучи дурня, – хмыкнул Хельги. – Ступай без опаски, тут мои люди. Суму оставь, никто и пальцем не тронет. Мое слово.

Она поднялась, оглядела воев, какие привольно расселись вкруг огонька, посмотрела на суму и решилась:

– Ладно, пойду. Инако не кулеш будет, а глина.

От автора:

Кислый хлеб - ржаной хлеб делали на специальной закваске, его еще называли квасным. Соответственно, он кислил.

Пестрядь - одежда из грубых разноцветных (пестрых) ниток.

Уница - юная девушка

Обручи - кожаные широкие браслеты. Обручи потому, что обнимали руку.

6. Глава 6

Раска очнулась ото сна, когда рассвет едва занялся. Отогнула край теплой шкуры и огляделась сторожко: дурного ничего не приметила, одну лишь отраду да пухлое солнце, какое взбиралось на небо. Водица плескалась о низкий борт, не пугала, укачивала, нашептывала тихо и ласково. Раска и вовсе обрадовалась: река несла быстро, а, стало быть, вскоре Новоград, а вместе с ним и живь новая, небезнадежная.

У кормила увидала уница невысокого варяга; тот почесывал в долгой бороде, глядел вперед себя и бубнил себе под нос по-северянски.

– Захолодала? – тихий голос Хельги не нарушил предутренней тиши, не испугал.

– Нет, угрелась, – Раска смахнула с волос легкую росу. – Нынче тепло будет, гляди, рассвет-то аленький.

Тихий присел рядом, молчал, но взглядом тревожил, с того Раска подкинулась:

– Чего уставился?

– О, как, – улыбнулся. – Прям с утра ругаться станешь? А спала-то как дитя, улыбалась. Раска, не пойму, ты меня опасаешься?

– Было б кого опасаться, – огрызнулась, поежилась от утренней свежести.

– Не дрожи, сей миг спроворим горячего взвару. Ньял травы запаривает душистые, знает толк. – Ступай вон туда. Стеречь тебя иль сама управишься? – Тихий хохотнул и указал на нос*.

Раска кивнула понятливо, мол, сама, вылезла из-под теплой шкуры и пошла меж спящих вповалку воев, ступая тихо, боясь разбудить.

Возвращалась веселее: водица студеная смыла и сон, и тревогу.

– Хей*, – едва проснувшийся Ньял сел на лавке и поднял вверх руку. – Ты утром красивая, Раска.

– Хей, – уница заулыбалась: уж очень пригожим был варяг с чистым, будто дитячьим взором.

– Запомнила? Молодец! Ты не только красивая, ты умная. У тебя вкусная каша, ты хорошо ее мешаешь ложкой. Я вчера много ел, боялся, что кончится, – Ньял говорил чудно, то и смешило.

– Лишь бы впрок пошло, – Раска перекинула косы за спину, разумев, что те едва не рассыпаются после ночи.