Ненавижу тебя любить - стр. 16
– Ты должна успокоить её, пока у неё разрыв сердца не случился, – продолжает Еся настаивать.
Но я только пожимаю плечом, возвращаясь обратно в книгу.
У меня нет никакого желания видеть Рогозина, после вчерашнего. Понятия не имею, как реагировать на его новый уровень угроз, и пока не придумаю достойный ответ, буду держаться подальше. Именно поэтому я ушла на заднюю часть двора и устроилась на плетенном кресле, чтобы ненароком не увидеть окна его дома или его самого.
– Переживёт, – бросаю небрежно и уже собираюсь засунуть обратно наушник, как Еся едва ли не бьёт меня по руке, останавливая.
– Ну уж нет, время всего одиннадцать утра. Музыка, какая-то дрель и лай собаки – пожалейте уже соседей. А заодно и мои уши. С тех пор как ты вернулась, моей спокойной жизни пришёл конец. Уж не знаю, что опять произошло, но раз ты это заварила, то и разгребай, – на полном серьёзе заявляет сестра, и я поднимаю на неё оценивающий взгляд.
Она становится всё более упрямой. Хотя она и в возрасте семи лет спокойно могла добиться того, чего хочет. И нет, «не любовь мамы» от меня ей не передалась, как, собственно, и ничего из того, что унаследовала от матери я. Русые волосы, светло-зеленые глаза, черты лица полностью папины. У нас с ней вполне нормальные отношения, особенно, когда ни одна из нас не трогает вещи другой. А если учесть, что ей тоже достался талант и любовь к искусству, немудрено, что последнее всё же происходит время от времени. И она уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что между нами с Яром война, хотя сама она не встаёт ни на чью сторону. Её заявление – банальный призыв о помощи, пусть и не слишком любезный.
Еся непреклонна, склонив голову набок, испытывает меня настойчивым взглядом, кивая в сторону соседского дома, как раз тогда, когда Лекс вновь заходится лаем, а музыку и правда разбавляет какой-то противный звук.
Я сдаюсь, глубоко вздыхая, но только потому что она не должна страдать из-за наших разногласий, как и все соседи в округе.
Откладываю книгу, вынимаю второй наушник и оставляю телефон на столе.
– Хорошо, я успокою её. Но про “музыку” ничего обещать не могу. Есть вероятность, что если я его попрошу сделать потише, обязательно произойдёт обратное моей просьбе.
Еся вновь закатывает глаза, в последнее время это, кажется, и впрямь стало её любимым выражением всех эмоций.
– Потому что вы оба – задницы, – бормочет она и тут же усаживается на моё место, подхватывая со стола книгу, стоит мне надеть шлёпанцы и встать.
Книга не из художественной литературы, а по изобразительной грамоте, поэтому я даже не фыркаю, понимая, что ей это интересно также, как мне. Тем более, не думаю, что в ближайшие минут двадцать она мне может понадобиться. За ругательство тоже не читаю морали, учитывая, что большинство словечек она схватила от меня. Да и разве она не права?