Ненавижу тебя любить - стр. 18
Господи, зачем? Я определённо не собиралась опускаться на этот уровень и бороться с ним его методами. Вот, почему мне не нужно было сейчас вступать с ним в диалог, я всё ещё эмоционально нестабильна и вряд ли вернусь к нормальному состоянию, пока мама не отступит от идеи спустить на Вадика всех собак.
Но… замок?
Самой себе признаваться не хочется, но Яр смог нанести тот самый удар, который ничем уже покрыть не смогу. А моя попытка отыграться выглядит жалкой. Даже усмешка Рогозина это красноречиво подтверждает, когда он качает головой, будто поверить не может, что я на такое купилась.
– Расслабься, Лиса, мне просто было весело наблюдать, как ты ведёшься на эту чушь. Хотя, признаться, я был бы рад, если бы это сработало, и ты от меня отстала.
Что? У меня отвисает челюсть, а вместе с этим внутри что-то сжимается.
Молчи, просто, Ева, молчи!
Мне нужно просто показать ему средний палец и уйти в дом.
Нужно. И очень, если не хочу падать ещё ниже. Но мне так обидно, что я уже не могу остановиться, пытаясь выплыть любой ценой.
– То-то оно и видно, как ты хочешь, чтобы я от тебя отстала, продолжая сам меня провоцировать, – говорю, указывая взглядом на замок.
Но даже мой голос уже играет против меня, в нем слишком много эмоций, чтобы я могла продолжать вести этот разговор и не выдавать, как мне обидно.
Он ведь именно этого и добивается, продолжаю убеждать себя. Но Яр, противореча моей уверенности, становится вдруг серьёзным.
– Как по мне, это самое прямое доказательство, что я уже устал от твоих выходок. Поверь, мне совсем не хочется, чтобы по моему дому без приглашения носилась какая-то ненормальная с битой, которую также стащила у меня, и угрожала моим друзьям своим фетишом.
Во мне точно бомба взрывается. Кайманов, – чтоб его черт побрал! – конечно же не мог не рассказать о том, как отделалась от парня. Резко подаюсь вперёд, готовая не просто наброситься на этого самоуверенного кретина, а как минимум выцарапать его непроницаемые глаза, но он даже с места не двигается, встречая мою выходку абсолютно нейтрально, отчего торможу сама, оставаясь от него в сантиметрах двадцати, но гневно дышать не перестаю.
– Да как ты… – цежу сквозь зубы, но Яр просто меня игнорирует, продолжая.
– Всегда находил страной походку твоего голубка, немудрено, если каждую ночь ему приходится…
Я не выдерживаю, переполняет яростью до такой степени, что перед глазами на секунду всё меркнет. Вижу, уже когда рука летит вперёд, чётко направляясь к проступающей на скулах щетине Рогозина. Вот только до цели не долетает, Яр перехватывает её за запястье, резко выпрямляясь и дёргая вперёд, что я впечатываюсь с размаху в калитку всем телом. Нагретые на солнце прутья обжигают даже сквозь ткань топика и шорт, но я не шелохнусь. С вызовом и неимоверным гневом смотрю прямо в тёмные глаза Яра, выражение которых как всегда нечитаемое. Точно мертвое, глубокое ночное море, пугающее отсутствием видимости дна.