Недоступная - стр. 34
Улыбаюсь, переключаясь на реакцию, она искренняя и тёплая. Детям так просто радоваться мелочам, вот бы взрослые тоже могли… я бы хотела нечто подобное уметь.
– Узнаешь? – спрашиваю, водя пальцем по экрану: – Кто там, расскажешь мне?
Сын кивает, в глазах полный восторг и желание «потыкать» в мамины часы, брать которые строго-настрого нельзя. Понимаю его восторг и разрешаю хулиганить. Всё что угодно, лишь бы не то, что не надо.
– Мама… – показывает на фото.
– Ага, а помнишь, как тётю звали?
Сын хмурится и пока думает, поглядываю на парочку. Мы практически поравнялись. Алсу что-то нашёптывает на ухо Марату, тот поглаживает талию. М-да… там по одному взгляду ясно, что именно она шепчет. Надеюсь, ему хватит ума не обозначить своё присутствие. Будет пиздец!
– Ну-у-у, кто тут такой красивый? – воркую тихо, почти шёпотом, чтобы внимание осталось сосредоточено только на голосе и картинке. Это превентивные меры. Продолжит крутить головой, выискивая что-то интересное, натолкнётся на голубков, а тут вроде интересно. Всё-таки не зря установила несколько вариантов обоев с нашей последней фотосессии. Как чувствовала!
Я бы, наверное, смирилась, если бы рядом с Маратом был кто-то из сестёр или ближайших знакомых, кто-то «нейтральный» и случайная встреча в общественном месте прошла бы спокойнее. Но не в этом случае! Рядом с ним чужая нам баба и светить родством перед «моделькой» – я не нанималась.
Нас не полоскают в СМИ, никто лишний не знает про внебрачного ребёнка Шахмалиева. Вот пусть так и останется. Мне важнее спокойствие. А Алсу… она идеальная красавица, предмет зависти и восхищения половины города, за ней бегают толпами, чтобы взять интервью или сделать совместное фото. Мисс чего-то там или как у них называется? Где она, там всегда слишком много глаз… Вот же будет весело, если мы попадём в чьё-то поле зрения… просто сказка, а не история получится. Мой сын вылитый отец, единственное что не похоже – цвет глаз, всё остальное как под копирку.
Сынок улыбается, глаза то ко мне, то к часам, бесята в глубине пляшут с бубнами – дорвался. Ответно улыбаюсь и тянусь чтобы поцеловать в нос, не могу сдерживаться, такой хорошенький, просто самый лучший мальчик. И в тоже самое время, щекой чувствую другой взгляд. Стойко игнорирую желание повернуть голову и нагло посмотреть в ответ. Понимаю, как только это сделаю, Эмиль повторит, и вся операция сорвётся. Кожа загорается, я знаю, как именно он смотрит: прямо, цепко, сразу с претензией… Шахмалиев частенько так смотрит, даже не осознавая этого. Он умеет быть ещё тем засранцем, я-то знаю.