Недоступная - стр. 36
Поспешно подбегаю следом, сглатывая ком обиды и гнева, который поднимается по спирали внутри, заставляя пальцы дрожать.
– Малыш, это не папина машина, ты ошибся, – говорю как можно мягче. – Идём, зайчик. Это дядина машина, не папина, – протягиваю ладонь, чтобы он протянул свою и мы ушли в нужном направлении.
Эмиль поворачивается ко мне, глаза на всё лицо, там внутри этих шоколадных глазок всё в клубок перекручено: от дикой радости до неверия.
Окатывает жаром. Господи… я вру собственному сыну.
Один вдох, второй и сын решительно мотает головой, отчаянно прыгает, наконец-то хватается за дверную ручку, повисает обезьянкой. Меня рвёт на ошмётки. Пока мой ребёнок на грани истерики, этому козлу там прекрасно! Сука…
Беру на руки отрывая от ручки, несу в сторону мерса. Эмиль тут же начинает выкручиваться, кричать, пинать ногами, заливаться слезами и вырываться в полную силу. Ор и слёзы на весь паркинг. Пытаюсь абстрагироваться. Мне остаётся только усадить в машину, пристегнуть насильно ремнями безопасности и увезти. Салон заполняется криком, он слышен всем вокруг, у меня так и вовсе перепонки звенят.
Орёт пронзительно и громко: от обиды, от разочарования, от своей маленькой, но такой честной веры в то, что папа сейчас откроет эту дверь и возьмёт на руки. Но, мама взяла и унесла…
Господи, он просто хочет к папе…
У меня, у самой наворачиваются слёзы. Злые слёзы обиды! Из нас двоих врунья – я, Эмиль максимально искренен. И я ненавижу себя за то, что делаю и хочу, чтобы этот мир сгорел ко всем херам! Мой маленький мужчина, отчаянно вырывается, бьёт кулачками по рукам, не давая пристегнуть. Приходится максимально сжать все свои эмоции в кулаке и не добавить бензина в пылающий костёр. Эмиль жертва обстоятельств, и никого не волнует, что я тоже чувствую себя жертвой!
Несколько девок озираются, глаза закатывают, смотря на то, как Эмиль бьётся в моих руках, отказываясь слушаться. Я по их мнению – херовая мать. По хуй на них. У моего ребёнка натуральная истерика. Он шебутной, очень юркий и часто загорается на новые штучки, но чтобы вот так орать… с нами никогда такого не было. Прикладываю максимум усилий, чтобы самой не орать в ответ от бессилия и злости. Промокаю до нитки, пока прыгаю над ним. Без сил сажусь за руль. Внутри, как разворотило.
– Давай включим музыку? – спокойно и мягко говорю, боясь спровоцировать новый виток истерики. – Какую хочешь? Хочешь про слоника?
– Неть!
– Хорошо, будем без музыки…
Оборачиваюсь с тоской смотрю в зарёванные глаза. Хочу позвонить Марату и обложить его трёхэтажным матом, заставить притащить свою задницу сюда и самому решать этот вопрос. Остро хочу вылить на него всё то, что мы пережили за эти минуты. И в тоже самое время понимаю… этого не сделаю.