(не)жена для олигарха - стр. 7

Я зажмуриваюсь крепко-крепко. Не хочу видеть. Хотела бы и не чувствовать. Но ему так не нравится.

— Посмотри на меня, — требует он.

Подчиняюсь. Распахиваю глаза… и тону в ярко-синем океане страсти, восхищения и... нежности?..

Хотя, кажется, я тороплюсь с оценкой эмоций. От нежности так лицо не перекашивает. Это всё неверный свет зарождающегося утра да моя излюбленная привычка принимать желаемое за действительное. Избавляться от неё надо.

Сижу сейчас на кровати — растрёпанная, в разорванном платье, которое с такой любовью шила бабушка, с расставленными в разные стороны ногами, и думаю о том, что человек, купивший мою невинность, может испытывать ко мне нежность?

Ну не бред ли?

Демидов отстраняется от меня, сгибается пополам, плюхается на сундук и шипит сквозь зубы:

— Стерва!

Давлюсь удивлением.

— Я?

Вроде бы ничего дурного ему не сделала. За что меня стервой-то костерить?

— Нет, — сдавленно рычит Демидов, — бабка твоя, ведьма старая!

— Что вы! — оправляю платье, натягивая изуродованный лиф. — Моя бабушка — верующая. Она в церковь ходит. Она никак ведьмой быть не может.

— Может! — он бросает на меня однозначно злой взгляд. — Она подмешала какого-то дерьма в наливку!

И снова сгибается, злобно шипя.

Ситуация, конечно, не располагает, но мне почему-то делается смешно. Он такой большой, сильный, богатый, загибается тут от деревенской наливки. Кому скажи — обхохочутся.

— Уууу… — тянет он, и у меня всю смешливость как рукой снимает.

У? Убить, что ли, хочет, вражина?

И чего вообще на сундуке расселся? У нас тут первая ночь, или что вообще?

— У-у-у… — запинаясь, выдаёт этот великовозрастный детина, и я просто теряюсь в догадках, чего он именно хочет.

Наконец, мой пленитель, видимо, договаривается со своими голосовыми связками и выдаёт грозным басом:

— Удобства, мать вашу, где?

И вот тут я почти поперхаюсь, потому что удобства у нас на улице… Ага, вот так, через много «у». Кажется, эту фразу я произношу вслух, потому что глаза Демидова распахиваются невероятно широко.

— На улице? Это как?

— Так, — пожимаю плечами, — домик такой, деревянный. Дырка в полу.

— Фу, гадость какая, — морщится Демидов. — Вы что тут, в Средневековье, что ли?

Чья бы мычала, хочется съехидничать мне. Уж не вы ли, барин, тут средневековые обычаи самолично возрождать вздумали? Но себя одергиваю, глупостей не говорю.

А вот всякий страх к нему у меня проходит, да и сама ситуация больше не кажется ужасающей. Ну, подумаешь — невинности лишит! Невелика ценность в наши дни. Возможно, мне даже понравится, в конце концов, мужчина он видный, привлекательный.