(не)жена для олигарха - стр. 6

уплочено, как говорят наши селяне.

Он сажает меня к себе на колени, отводит фату и волосы, и целует в шею. Вернее, кусает, клеймит, следы оставляет. Нарочно. Будто помечает — моя. Дрожу от отвращения и унижения. Но не хочу показывать ему свою боль, прячу глаза, не желаю видеть, как его взгляд тяжелеет похотью.

Не пойму, почему он медлит, почему продлевает мой позор?

— Ну, давайте, — говорит он, обращаясь к собравшимся у нас селянам, — покажите мне класс! Выдайте национальный колорит!

Ага, повеселите барина, холопы, заключаю про себя. Еложу у него на коленях — он тихо рычит мне в ухо:

— Не драконь! Пока рано! — и снова к нашим: — Ну, что же вы сидите? Что за сонная свадьба?

На выручку приходит бабушка:

— А чего изволите, Иван Сергеевич? Есть песни-потешки, частушки, плясовые.

— Вера Никитична, — он знает мою бабушку по имени-отчеству? — а давайте всё! Жгите!

Наверное, никто ещё не поднимал мою бабушку на творчество такими словами. Но она жжёт.

Э-ээх!

Даже мажоры, что приехали с Демидовым, срываются в пляс с выкрутасами и присвистом.

Мне и самой хочется сорваться в пляс под переборы гармошки и наигрыши балалайки. Но меня держат крепко.

Я добыча. Сегодня у меня нет своей воли.

Его руки блуждают по моему телу — трогают, лапают, жмут. Это неприятно и не заводит ничуть.

Я хочу, чтобы всё прекратилось. Я хочу проснуться. Но ночь только началась…

Впрочем, за тем разухабистым весельем, что устраивает моя бабушка, тёмное время суток неумолимо движется к концу…

Когда мой покупатель поднимается с места со мной на руках, уже сереет.

— Где комната?

Машу в сторону дома.  Какая разница — где именно это произойдёт? Даже лучше будет, если до моей комнаты мы не доберёмся. Не останется в ней дурных воспоминаний, которые потом ничем не вытравить.

До моей комнаты он меня и не доносит, затаскивает в ту, которую бабушка называет гостевой, швыряет на кровать, нависает надо мной — огромный, распалённый, неотвратимый, как сама судьба.

Мне страшно. Сейчас я уже сожалею, что согласилась на этот фарс с подставной свадьбой и правом первой ночи. Он поиграет со мной, вынет сердце и оставит внутри лишь пустоту. Он разрушит меня. Но ему всё равно.

Вон, как горят глаза.

— Оставьте меня, — прошу жалобно, отползая от него.

Делаю попытку достучаться. Безуспешную.

Потому этот монстр надвигается на меня грозно, подавляет, заставляет сжаться в комок. В глазах — похоть и безумие. Он не привык себе отказывать, не привык слышать «нет». Ухмыляется только:

— Я заплатил за тебя, сладкая. Право первой ночи — моё.

 Подтягивает меня к себе за ногу и разрывает лиф платья.