Наследница Монте-Кристо - стр. 29
И о том, что в момент совей истерики на глазах у Тарасюка я все же подписала признание в убийстве Завальского, вспомнила только к вечеру. Сил не было ни на что, кроме слез.
Я пыталась убедить себя, что он успел раздобыть доказательства и их приобщат к делу. Но с каждой минутой убеждалась все больше – меня искусно подставили. И никто уже не поможет. Только чудо. Господи, пусть с Кальченко все будет хорошо. Пусть он придет в себя… я не верю, что он не нашел доказательств, он говорил, что после этой поездки моя невиновность будет полностью доказана!
Спустя два часа мне велели собираться. Меня вернули в общую камеру. Как будто мало было всего ужаса, что сегодня обрушился на меня… Я не успела войти, как на меня накинулась Спица.
Она была невменяема. Не слышала грозных окриков Фриды, сомкнула руки на моей шее с намерением удушить. Я ничего не понимала. Когда ее оттащили от меня и отвели в угол, Фрида с угрюмым выражением лица протянула мне кружку горького чая.
- Краш вел ее дело. Он бы доказал, что она ни при чем. Но теперь уже ничего не докажет и никому не поможет.
- Мне тоже! – глотая слезы и дрожа всем телом, выкрикнула я. – Не надо делать из меня виноватую!
- Говорят, это все из-за тебя, Студентка. Он поехал собирать улики по твоему делу. Всем плевать, кого ты так достала. Что они не остановятся не перед чем, но ты обеспечила приговоры таким, как Спица. Больше никто не будет разбираться!
- Этого не может быть… он очнется. Он доведет все дела до конца…
- Дура ты зеленая. Все дела теперь у Вепря, а он уже получил свои бабки за то, чтобы ты и тебе подобные сгнили на зоне. Если доживут…
Фрида оказалась права.
Адвокат при встрече с явным сожалением сообщил мне, что его защита рухнула. Он не получил на руки необходимых доказательств. Более того, есть результаты иной экспертизы, и там картина совсем иная…
Спрашивал, почему я подписала бумаги. Говорил, что факт давления доказать теперь нельзя. Складывается явная картина – я это сделала, понимая, что доказательств не найдут, и теперь у него еще одна задача – доказать, что я не замешана в покушении на Вадима Кальченка. Этим он и займется. И что, может, мое выбитое силой признание – к лучшему. Это даст возможность скостить до трех лет колонии.
При этих словах я сорвалась. Рыдала и умоляла его меня спасти. Но он сразу сказал, что чуда ждать не стоит. Меня осудят. А вот над тем, чтобы уменьшить срок, он будет бороться.
Говорил, что надежда еще остается, сразу видно, что семья покойного подключила все связи и средства, чтобы упечь меня в тюрьму, но доказать это никому не под силу. А мне молиться, чтобы Кальченко выжил, возможно, тогда будет пересмотр дела. Но до суда это вряд ли случиться…