Наследница Монте-Кристо - стр. 32

Ева плакала, когда давала показания. Обвинитель ее не щадил, пытался выставить шлюхой, которая, как и я, оказалась в тот вечер в клубе в поиске клиента. Судья одернул его пару раз, когда тот назвал Виталия сутенером.

Не пожалел прокурор и мою мать, в деталях расписывая, что она вырастила практически серийную убийцу. И хоть адвокат умудрялся парировать его выпады, я ощущала, что практически все в зале – против меня.

… Мне дали семь лет. К ужасу мамы. К моему ужасу. К неудовольствию остальных. Особенно красивой блондинки примерно одного со мной возраста – как оказалось, это и была жена того, чье убийство мне шили. Инга Завальская.

Прокурор требовал двенадцать лет. Сыграло роль мое якобы «добровольное признание». Может, еще красочные рекомендательные письма от преподавателей университета, но это не точно.

Я сорвалась, когда меня выводили под конвоем прочь, надев наручники. Только сейчас до меня дошел весь ужас… и осознание того, что моя молодость пройдет за решеткой.

- Мама! – меня как будто кипятком ошпарило, я изо всех сил рванулась из рук конвоиров. – Мамочка, не верь ничему и никому! Я этого не делала, слышишь? И отцу скажи… Вадим придет в себя, он вам все расскажет! Мама!

Мама тянула ко мне руки. Причитала, что я еще ребенок и никогда бы не сделала того, в чем меня обвиняют. Адвокат и Ева зря пытались ее успокоить. А потом светлая тень – вдова Завальского – наклонилась к ее уху и что-то быстро сказала.

Мама изменилась в лице. Поднесла руку ко рту и начала оседать на пол. Кто-то потребовал позвать врача. Я только увидела, что прибежавший тотчас же медик утвердительно кивнул – мол, ничего страшного, и все. Меня вывели из зала судебных заседаний и затолкали в автозак.

Я больше не была подозреваемой. Теперь я была осужденной.

Мне и еще троим женщинам разрешили забрать вещи. Машина повезла нас туда, куда не пожелаешь попасть даже врагу. Везли долго. Это

Ворота зоны, лай собак. Вертухаи на вышках. Здесь весна умерла. И пусть светило солнце – оно не давало того света, что должно было, из-за колючей проволоки.

Ад начался с самой первой секунды, как я переступила порог этого филиала преисподней на земле.

Здесь женщин не считали за людей. Здесь не было женщин вовсе. Мы были лишь номера, второй сорт, те, с кем не собирались церемониться.

Досмотр. С таким унижением мне еще не приходилось сталкиваться. Ледяная вода. Надзиратели были обоих полов. И никто не думал щадить наши нежные чувства, пока мы пытались помыться бруском вонючего мыла.

Я не сломалась только потому, что знала – все мои силы пригодятся в камере. И пусть я получила много советов, как не дать себя сожрать живьем – они были хороши лишь на практике.