На обочине - стр. 47

Ефим, недовольно морщась, скосил глаза в сторону старого казака и через силу произнес:

– Я, дядька Василий, больше не стану пить. Худо сегодня мне. Сейчас опохмелюсь – и все, больше ни разу не буду.

– Врешь ты все! Глянь на себя! Слизь болотная, да и только. Лучше бы себе новые лапти справил, а то вон как обносились.

Меланья не находила себе места. Она не стала завтракать, оделась и побежала в шинок. По пути встретила Марию, жену Семена Грибова. Та разговаривала с Глафирой, жаловалась на мужа-пьяницу. Глафира игривым певучим голосом успокаивала ее:

– Да и черт с ними, пусть пьют, может, окочурятся быстрее. Я на своего после того, как увезли Еленку, рукой махнула.

– Я вот решила к батюшке сходить, совета у него спросить, – рассуждала Мария.

– Давай сначала в шинок зайдем, может, там управу на них найдем, – возмутилась Меланья. – Что батюшку по пустякам беспокоить?

– Ну, сходите, сходите, – ехидно ухмыльнулась Глафира.

Женщины вдвоем отправились в шинок и стали упрашивать хозяина не продавать водку мужьям. Видя перед собой раскрасневшееся и расплывшееся в улыбке лицо Давида Карловича, Меланья не выдержала и закричала на него:

– Пользуетесь слабостью мужика, гневите бога, продаете зелье, а что с нами будет, вас не тревожит!

– Послушайте, женщины, – поправляя на голове ермолку, ощерился хозяин, – зачем вы кричите? Идите отсюда подобру-поздорову. Разве я силком их сюда тащу? Сами идут: видать, им здесь больше нравится, чем дома. Значит, плохо привечаете мужей своих.

– Ну что, нашли управу? – спросила, усмехаясь, Глафира, встретив Марию и Меланью, возвращавшихся из шинка. – Им гроши нужны, а до людей им дела нет, хоть все пусть сдохнут.

В отчаянии побрели Меланья с Марией по пыльной улице в церковь.

Войдя в храм, они воспаленными от бессонных ночей глазами смотрели на иконы и молились.

Вслед за ними в церковь тихо вошла Авдотья, жена Еремея.

– Как ты? – тихо спросила у нее Меланья.

Авдотья подошла ближе. Голову ее покрывал серый платок, лицо было чернее ночи, худая спина сгорбилась. В синих глазах застыло страдание, она тихо заплакала. Успокоившись, перекрестилась на иконы:

– Матерь Божья, заступница, помоги мне, спаси от позора, от бед, измучилась я со своим мужем.

Меланья, глядя на нее, завздыхала и перекрестилась.

– Я увидела, что вы в церковь пошлепали, ну и решила за вами пойти. Надо спасать наших мужиков, – неожиданно твердо произнесла Авдотья.

– Как же мы их спасем?

– А я и не знаю. Сейчас батюшку найдем. Пусть совет даст.

Отец Дионисий внимательно слушал прихожанок. Высокий, с большими серыми глазами и окладистой бородой, одетый в простенькую рясу, он каждым движением и взглядом выражал сочувствие этим женщинам. Он всегда был строг, сосредоточен, благородная седина придавала его облику нечто божественное.