Моя навсегда - стр. 73
Но Оля не слышала его. Казалось, она вообще ничего не слышала. И не видела. Смотрела в одну точку перед собой совершенно пустыми глазами.
– Ну? – рыкнул он, подойдя почти вплотную.
Никакой реакции, ни малейшей. Словно сомнамбула она ничего не понимала, ни на что не откликалась.
Эта её глухая отрешенность даже у отца вызвала растерянность. Он видел – что-то с ней не так. Только не понимал, что делать, как достучаться, как привести её в чувство. И сделал то, что привык.
– Отвечай, когда отец спрашивает! – рявкнул он и, схватив её за плечи, начал трясти.
Олина голова болталась, как у тряпичной куклы – жуткое было зрелище. Но она не издала ни звука. Лицо её по-прежнему оставалось отчужденным, а взгляд – пустым.
– Коля! – бросилась к нему мать, цепляясь за руки. – Коля! Не надо!
– Батя, не надо! – с другого бока подскочил Пашка.
Отец резко выпустил Олю, и она повалилась бы на пол, но мать вместе с Пашкой успели её подхватить. Выругнувшись, отец ушёл, хлопнув дверью так, что звякнули чашки в буфете.
Олю, обмякшую и все такую же безмолвную, отвели в комнату. Уложили на кровать поверх покрывала. Мать придвинула стул, села рядом.
– Доча, ты как? Скажи хоть слово… – просила она шепотом.
Но Оля, не шевелясь, лежала на спине и безучастно смотрела в потолок.
– Что с тобой? – всхлипнула мать и тут же утерла набежавшие слезы полотенцем.
Дочь пугала её до замирания сердца. Вот такой, ни живой ни мертвой, мать видела её впервые. И это было гораздо страшнее, чем вчерашняя Олина истерика.
Хотя вчера матери казалось, что страшнее быть ничего не может.
Сначала мать ничего не понимала. Ведь Оля просто пошла вечером в магазин, куда её отправил отец. Купила ему пачку сигарет и пиво. Немного задержалась, и отец уже начал потихоньку психовать. Сосед позвал его посидеть в бане с мужиками, попариться, пива попить, а Оли всё не было и не было. Но тут она наконец появилась. Он торопился к соседу, поэтому выхватил у неё пакет, буркнул сердито: «Тебя за смертью посылать» и ушёл. Не заметил даже, что её трясло всю.
– Папа волновался… – начала мать, потом внимательнее взглянула на Олю. – Доча, что с тобой? Что случилось, доча?
Оля ещё несколько секунд стояла у порога с искаженным от боли лицом, шумно и часто дыша, будто задыхалась. А потом бросилась к себе в комнату, рухнула на кровать и завыла. Так горько, громко и жутко, что у матери пошел мороз по коже.
– Доча, доченька, что с тобой? – кинулась она за ней следом.
Но Оля ревела, как подстреленный зверь. Единственное, что она выкрикнула сквозь плач, причем несколько раз: «Что я наделала!».