Моя навсегда - стр. 48
И всю дорогу из лагеря до города запугивали.
– Сейчас закроем тебя на сутки в камере с уголовниками. А за что тебя взяли – все узнают мгновенно. Ты и глазом моргнуть не успеешь. И прямо скажем, мы тебе не завидуем. Знаешь что с такими извращенцами-педофилами там делают? Не знаешь? Ну, скоро узнаешь. Тем более такой смазливый. Будут драть тебя, пока всем не надоест, а потом продадут тебя в соседнюю камеру за пачку сигарет. И пойдешь ты по рукам. И никто тебе не поможет. Кстати, отец этой девочки, чтоб ты знал, тварь, наш товарищ…
Ромка даже возражать толком не мог, его мутило так, что в конце концов вывернуло на пол. За это ему тоже досталось.
Однако ни в какой камере его не запирали. Ну, может быть, пока. И всё ещё впереди. Продержали до обеда в КПЗ вместе с каким-то забулдыгой. Потом около часа в допросной, пока не явился этот полусонный следователь Иващенко.
От него Ромка и узнал «подробности». Под утро Халаева вместе с Сергуновой разбудили Алену Борисовну Захарченко и заявили, что их вожатый чуть не изнасиловал Дашку. И, без сомнения, изнасиловал бы, если б не Сергунова, которая отправилась искать свою подругу. Сама Халаева рассказывала, что встретила Стрелецкого перед самым отбоем на тропинке, и он отвёл её в кусты, якобы поговорить. А там уже набросился. Она отбивалась, и он порвал на ней одежду, избил, повалил на землю и практически уже надругался, но в самый последний момент появилась Сергунова и его спугнула.
Почему сразу не подняли тревогу? Испугались. Но потом подумали и решили – надо, а то вдруг он снова на кого-нибудь нападёт. Халаева и правда выглядела избитой и с утра поехала в город снимать побои. Разодранную одежду она тоже предоставила.
Кроме того, Алена Борисовна подтвердила, что Ромка прибегал к их корпусу, весь встревоженный, интересовался Халаевой. И старший вожатый Денис Славнов тоже припомнил, что видел на тропинке, как раз тогда и там, где указала Даша, их вдвоем. И в вожатской нашли вчерашнюю Ромкину футболку с порванным воротником, а в карманах брюк – упаковку презерватива.
– Я не трогал Халаеву, – повторил Ромка мрачно.
– А улики и свидетельские показания говорят об обратном. Так что советую – соглашайся на чистосердечное. В суде это зачтется. И с прокурором я лично поговорю. И с отцом Халаевой. Ты же в курсе, что он у нас в ППС служит?
– Я её не трогал, – упрямо повторил Ромка. – Когда мне дадут позвонить домой?
Позвонить ему так и не дали, но мать узнала всё сама, в тот же день. Слухи, действительно, расползались по Кремнегорску молниеносно. И позже рассказывали, как она буквально ворвалась в отдел милиции, устремившись прямиком к начальнику. О чем уж они с ним говорили за закрытой дверью, никто не знал, но Ромку сразу же отпустили домой.