Мои любимые преподы - стр. 39

Иду к нему, и гадаю, что там: шампанское – это сто процентов, и сам Серый на пафосе. Может, стриптизерши еще, или цыгане, или и те, и другие.

- А ты умеешь встречать с размахом, - говорю, открыв дверь, и натыкаюсь взглядом на ту, кого все это время ждал, но так и не дождался.

- Здравствуй, Ярослав, - голос ее дрожит, я взгляд перевожу с Евы – глаза ее полны слез, на Сергея, кривящего губы. – Я рада, что ты на свободе.

Очень в этом сомневаюсь.

10. ГЛАВА 10

ЕВА

Он стоит на улице.

В том же самом костюме. В нем его три месяца назад забрали из университетского парка. Он очень бледный, на контрасте с загорелым Сергеем, и похудел сильно, рукой держится за открытую дверь лимузина.

А на запястье...

Галстук намотан.

Сильнее сжимаю бокал и все еще не верю, что вижу его, Сергей не наврал, его выпустили - и, значит, я дура, это я предательница, поверила не ему, а стерве Лиле.

- Ты... - тянусь к Яру, мне нужно его потрогать, убедиться, что настоящий, глаз от его лица не отвожу, и он тоже смотрит, неотрывно, словно за все эти недели наглядеться хочет.

Моя рука замирает в воздухе, в сантиметрах от его рубашки, я не решаюсь.

Яр опускает взгляд, челюсть плотно сжата, он не двигается. Шумно выдыхает.

- Ну, к черту.

И рывком подается в салон, на меня.

Даже дернуться не успеваю, Яр уже наваливается, его руки сжимают талию, и губы впечатываются в мои. Он пахнет незнакомо, не дорогим парфюмом, а казенными помещениями, тяжело и остро.

Но на вкус остался прежним. Тем самым Яром, в которого я год назад влюбилась.

И все еще люблю.

Он прижимает к себе, и я обнимаю в ответ, крепко, я так соскучилась, сама не понимала, насколько. Он целует жадно и нетерпеливо, отрывается на краткие секунды и шепчет, какая я красивая, и снова целует, с жаром отвечаю и зарываюсь пальцами в его волосы. Чувствую, что у меня кто-то осторожно отбирает бокал, и насмешливый голос Сергея над головой:

- Конечно, Яр, с Евой обниматься приятнее. Но я тоже соскучился.

Яр улыбается мне в губы, поднимает голову. Спиной ощущаю твердую грудь Сергея, мы наваливались на него, я опять между ними двумя зажата, как прежде, и внутри у меня все переворачивается от восторга и страха.

- Настя приходила, - говорит Яр, не выпуская меня, смотрит на Сергея. - Сказала, что свадьбу перенесли. А еще. Я ее с беременностью поздравил.

Вздрагиваю. Мою несмелую радость его слова будто ножом порезали, на ленточки.

Сергей не просто женится. Настя еще и беременна.

Наваливается слабость, и мои руки на шее Яра разжимаются.

- Но она меня идиотом обозвала, - продолжает Яр, притягивает меня ближе, не давая выбраться из этой ловушки между ними. - И заявила, что не стала бы рожать и фигуру портить. Что скажете, Сергей Георгиевич?