Мои любимые преподы - стр. 40
- Скажу: было бы что портить, Ярослав Мечиславович, - в тоне Сергея сквозит веселье, он протягивает Яру бокал. - За встречу?
Они чокаются, но не пьют, оба поворачиваются на меня.
Хмурюсь и не знаю, что сказать. Мне вопрос с Настей неясен, с отложенной свадьбой и беременностью, но я молчу, у меня нет права спрашивать. Негромко играет музыка, а мы сидим в лимузине, напротив серых ворот изолятора.
Но...они оба здесь, со мной, и я боюсь спугнуть этот момент, мне страшно представить, что сейчас все оборвется, я не хочу.
- Куда поедем праздновать, Ева? - спрашивает Сергей. Пьет шампанское и смотрит на меня.
Головой лежу у него на коленях, сверху нависает Яр, я держусь за его рубашку и тихо сглатываю, на секунду верю, что мы поедем втроем куда-то, а ночью окажемся одни в квартире, как в далеком мае, как счастлива я была.
Тем ночам уже есть последствие - и я это чудо три месяца ношу в себе.
И мне хочется поделиться.
- Ева не знает, куда ехать, - Яр залпом осушает бокал и наклоняется к моему лицу. Изучает, любуется, но из глаз не уходит настороженность, словно он чего-то нехорошего от меня ждет. - Ты сама приехала? Или Серый помог?
- Сама она, - отвечает за меня Сергей, его ладонь опускается на мои волосы, сквозь пальцы он пропускает прядки. - Да, Ева? - с нажимом требует подтверждения своему вранью. - Узнала, что тебя отпускают. И захотела встретить.
В глазах Яра появляется блеск, он верит, а у меня в горле горький ком стоит. Сергей его лучший друг, из этой субботы праздник для Яра делает.
А я понимаю, что мама его правду говорила, он меня ждал все это время, думал обо мне, как и я.
Из глаз брызжут слезы.
- Ева, - голос Яра низкий, глубокий, такой ласковый, большим пальцем с шершавой подушечкой он осторожно вытирает мою щеку. - Чего ты, что такое, - он поднимает меня, пытается усадить ровно. Перед глазами его пухлые губы, и я не удерживаюсь, набрасываюсь сама.
Он отвечает, после удивленной заминки, подхватывает меня под ягодицы и опускает на себя сверху, как наездницу, запрокидывает голову на спинку, руками забирается под свитер и исступленно сжимает. В нем просыпается жадность, грубость, месяцами копившееся в брюках напряжение твердым бугром упирается между моих ног.
Дрожу и целую его, мокро и солено, со слезами смешано, дергаю воротничок его рубашки, меня распирает, мне давно не было так хорошо, так правильно. С трудом соображаю, что меня аккуратно, но настойчиво тянут за волосы, заставляя оторваться от Яра.
Мутным взглядом натыкаюсь на Сергея, на его губы, приоткрытые в нетерпении, за волосы он наклоняет к себе, и впивается в мой рот, сладким от шампанского языком проталкивается глубже, и я всхлипываю, сплетаюсь с ним.