Мои девять жизней - стр. 23

Мы привыкли друг к другу, почти все время проводили вместе и вскоре были не разлей вода, что называется. По вечерам выделывали на турнике у него во дворе различные финты, на зависть местной ребятне, и даже повадились в любую погоду бегать по утрам, до школьных уроков. Так что к середине марта, когда воздух достаточно прогрелся и учитель физкультуры с облегчением стал отправлять нас на кросс по горе вместо того, чтобы возиться с нами в школьном спортзале, мы с Арамом легко прибегали к финишу первыми.

Однажды, в конце апреля, во время очередной вылазки всем классом на гору для кросса, я, повинуясь внутреннему голосу чертенка, сильно осмелевшего во мне за последнее время, сказал Араму:

– А давай срежем? Неохота бегать сегодня.

Арам ухмыльнулся:

– Тоже мне, отличник называется, такие вещи предлагает.

Мы оглянулись назад, чтобы убедиться, что нас никто не видит, и проворно нырнули с дороги в кусты. Спустившись по тропинке к реке, мы некоторое время колебались, прежде чем перейти ее: вода была мутной и наверняка очень холодной, мочить ноги в ней не хотелось. Арам, как всегда, проявил смекалку:

– На фига нам обоим лезть в воду, один понесет другого, только надо жребий кинуть.

Мы стали по очереди кидать камешки в телеграфный столб на другом берегу, стараясь попасть по нему. Я проиграл, поэтому снял кроссовки, запихнул в них носки и отдал Араму, который ловко вскарабкался у меня по спине и уселся на плечи.

– Ну давай, лошадочка, погнали! Цок цок цок!

Сказав ему, чтобы не очень то там резвился, если не хочет, чтобы я его скинул в реку, я, осторожно ступая по скользким камням, стал входить в воду. Вообще то речушка была маленькая, летом совсем мелела и походила на ручей, который можно было перепрыгнуть, но весной из за тающих снегов высоко в горах она набирала мощь, разливалась в ширину метров на десять, и поэтому когда я добрался до середины, ледяные потоки покрывали мои ноги выше колен. Я изо всех сил старался удержаться, чтобы не упасть, и пару раз был к этому близок, но, миновав середину реки, почувствовал, что пробираться стало легче, да и течение у другого берега было намного слабее.

И только я снова воспрянул духом, как вдруг среди журчания воды услышал тихий присвист над головой. Не знаю, как Арам умудрялся, но свистом он мог выразить любые эмоции, и сейчас свист выражал конкретную тревогу.

Я остановился:

– Что такое?

– Длинный, ты только не упади, ладно? Сюда, кажется, бежит физрук.

Я поднял голову, но ничего выше уровня кустарников на пологом берегу не смог разглядеть.

Арам коленками пару раз сдавил мне шею, как будто пришпоривал коня: