Мистический рёкан на краю Киото - стр. 6
Когда-то прежде здесь была устроена застава. Теперь лишь темень завораживала всё вокруг. Места гляделись покинутыми. Расползался по траве туман, но мост приуснул над рекой, невредимый. Казалось, взвеси капель воды не решаются покрыть собой и его. Где-то там, на тверди надводных досок, всё так же приветливо зазывал фонарь, обещая приютный кров и сытую на ином берегу радость.
Странное это было место, дикое, неживое. Тоео решил сперва наломать досок из разрушенных заставных ворот, оттопиться ночью на изголовье из трав, а утром, не сослепу осмотреться, разведать невидимый берег, а там и вернуться на прежнюю дорогу, если что. Но затем припомнил, что скверное это место – исток надводного построения: хоронения часто устраивали у опор мостов. А потому, не желая досаждать духам, двинулся вслед за огнём, уступая себя и случаю, и затаённому берегу.
И лишь перешёл Тоео заставы портал, ухнули, точно распрямившись, наката доски, натянулись, вытряхивая вековую пыль, моста канаты, и высветилась великая луна, проявляя необъятный бурливый ток реки и невозможной крепи и долготы деревянное над водой построение.
Туман забылся позади на другом берегу. Тоео шёл за огнём по мосту, но не видно было краёв тверди, лишь лавинные срывы воды кругом и смоляное, гневливое над головой небо.
Пропащий час скрипел Тоео по мосту. Остановился, скинул короб. И явился на лунный свет тугой, обтянутый кожей рогатый лук. Зацепил Тоео стрелу с ястребиными перьями и спустил тетиву над водой в сторону затаённого берега, силясь расслышать глухое земли касание. Но круто кругом резвилась вода, казалось, местами плескалась и рыба, и не сумел ничего постигнуть Тоео. Фонарь по-прежнему в воздухе плясал, но и теперь в ясном лунном блеске не высвечивал ни руку, ни фигуру идущего рядом.
Неизвестно, в который час впереди завиднелся берег. Тоео ускорил шаг и, сойдя наконец с моста, почувствовал сквозь солому дзори8 тепло непостижимое, а ещё точно клокотание подземное – рябью отзывалась земля.
Берег тесный упирался в непроходимый лес, и дорога вела вдоль чащи одна – навстречу неприступным скалам и губительной силы водопаду, где у сбегающей воды огнями со всех сторон освещался стародавний рёкан, не избитый погодой и временем, удивительно сохранившийся в своей вековой роскоши.
Недобрым казалось такое затаённое положение: постоялый дом, привычно рождающий вкруг себя хибары торговцев, рыбаков, охотников, здесь помещался совершенно один. Укрытый со всех сторон, он точно рассчитывал на особого одинокого человека, и лишь окна сияющие и хождения теней внутри сообщали о его населённости, несмотря на заброшенность и глухоту места.