Мистический рёкан на краю Киото - стр. 5

Эпоха мира и покоя пришла в Японию в конце восьмого столетия нашего времени. Путники всё чаще без трепета выходили на дороги, покидая столицу и солнцеликого микадо5, и даже встречи с ночными губителями более не страшили их, потому что отступила война.

Пора дождевой воды сезона Усуи6 уже не первый день омывала землю, наползала туманами, пробивалась листьями в час, когда редкий путник, не знавший правды окружавших его пустынных мест, разыскивал скорый привал.

Наряд его представлял простолюдина. Одет путник был точно монах: бедное тёплое кимоно, в одной руке длинный бамбуковый посох, в другой – чётки, а за спиной короб отшельника, привычно хранящий саке, кремень, промасленную бумагу и иной для долгого хождения в безлюдности припас.

По собранному шагу монах скорее походил на свирепого буси7, способного без препятствий покидать пределы застав Хэйанке, следуя к особому в разных краях делу, тихому в недобрых рубежах поручению. Видно было, что много дней путник оставил в пути – лицо загорело, одежды запылились.

День уже прибывал к концу, а впереди во все стороны ширился лишь необъятный пустырь. Солнце заваливалось за горизонт и гуще набухал туман, когда задул внезапный недобрый ветер.

Путник привык выпутываться из беды, находить в момент скорое решение, а потому не входил в отчаяние и следовал назначению выбранного пути. Хотя давно до́лжно было напроситься на ночлег, набежать на гостиницу или любое другое жилище.

В наступающей темноте больше всего противило путника неявление луны: двигаться без устали, не замерзать он ещё был готов, но пробираться на ощупь, положившись на силу предощущения, – дело пропадшее, когда и большой храбрец станет без воли не храбрецом.

Солнце окончательно скрылось. Путник остановился, прекратил в бессветии движение. Он закрутил головой в разные стороны, точно ждал знака, и тот вмиг явился: заюлил далеко-далеко справа от дороги неясный огонёк, ведущий прочь от исхоженной тропы по траве в сторону беспросветной ночи.

«Знающий путь уступает идущему по нему. А идущий отстаёт от спешащего в радости. Бойче шаг, Тоео-сан! Там обретёшь приюта усладу», – обратился к себе путник и сошёл вслед за плывущим в далеком воздухе фонарём с дороги.

Долго шёл Тоео за маячащим светом. Усталый, он вместе с тем не прекращал испытывать перед собой посохом путь, памятуя, что негодные люди часто манят перехожих к обрывам, ямам и топям, дабы затем навредить, обобрать и спрятать.

И вот через какой-то недолгий час впереди появились разрушенные ворота. За ними гудела глубокая река, скрипел на ветру деревянный мост.