Мистерия Грааля - стр. 31

[63] или ex sole missus,[64] на которого, очевидно, намекал Гораций, когда говорил о пришествии Аполлона, гиперборейского бога Золотого Века. Вергилий также, по всей вероятности, имел в виду этого царя (rex), провозглашая скорое наступление Золотого Века, века Аполлона, века Героев.[65] Именно в таком духе виделось Августу его символическое «происхождение» от Аполлона; феникс, коего часто обнаруживали на изображениях Адриана и Антонина, также находится в тесной связи с идеей воскрешения изначальной эпохи в облике Римской Империи. Ощущение связи Рима со сверхисторическим и метафизическим принципом imperium может, в конце концов, рассматриваться как основание самой доктрины о том, что Рим есть нечто непреходящее и вечное (aeternitas), будучи доказательством реализации уже упоминавшейся возможности воплощения этого принципа в те или иные специфические исторические формы.

Во времена Византии имперский миф, переработанный Мефодием, каковой связал его с легендами об Александре Великом, также принял на вооружение некоторые из рассмотренных нами мотивов. Здесь мы вновь находим тему царя, считавшегося мёртвым, но пробудившегося ото сна, дабы основать новый Рим; после его непродолжительного правления опять восстают народы Гога и Магога, коим Александр преградил путь, и происходит «последняя битва».[66]

Эта же идея обретет новую жизнь и всестороннее развитие в гибеллинском движении Средних Веков. Ожидаемый император, который никогда не умирал, но сокрылся, удалившись в незримый или недоступный центр, обретает здесь черты того или иного из важнейших правителей Священной Римской Империи: Карла Великого, Фридриха I или Фридриха II. Сопутствующая тема разорённого или опустошённого королевства, ожидающего возрождения, находит своё отражение в сюжете о Сухом Древе. Сухое Древо, связанное с местоположением Правителя Вселенной, опять зазеленеет с явлением новой манифестации Империи и с победой над силами Тёмной Эпохи, кои представлены, в соответствии с новой религией и библейско-христианской терминологией, народами Гога и Магога, чей натиск начнётся с пришествием Антихриста.

Христианское прочтение этих древних символов не избавляет, тем не менее, фигуры Фридриха II либо Артура, спящего на горе, или его рыцарей, бросающихся в сражение с горной вершины, от связи с древними языческо-нордическими воззрениями, а именно, с представлениями о Вальгалле, горе – жилище Одина, вождя «божественных героев» или сонма душ павших воинов, доставленных сюда женщинами (валькириями). Сей сонм описывается и как