Меня зовут писатель - стр. 16
Однажды Лира нашла слово, забытое в углу башни. Оно было покрыто пылью, но сияло, как звезда, и жгло, как уголь.
Это было слово «истина». Она попыталась сплести из него мост, но оно сопротивлялось, ускользая, как ртуть. «Истина» не желала принадлежать миру, где слова покупались и продавались, где правда тонула в шуме лайков и ретвитов. Лира смотрела на него, чувствуя, как её башня дрожит, словно готовая рухнуть. «Если слова – мосты, то что если они ведут в пропасть?» – спросила она, и звёзды за окном мигнули, но не ответили.
В ту ночь она решилась. Лира взяла слово «истина» и начала плести мост – не к другому миру, а к самой себе. Она знала, что это опасно. Мост в сердце Хранителя – это путь через тени, где каждое слово становится зеркалом. Она шагнула на мост, и слова, что она хранила, ожили. «Свет» напомнил о закате и материнской руке. «Боль» уколола, как шип, вызвав память о первой утрате. «Мечта» засияла, но тут же потускнела под словом «алгоритм», что шептал: «Ты не нужна, если не продаёшься».
Мост дрожал, как паутина под ветром. Лира видела, как слова, что она считала своими, принадлежат всем мирам. Слово «надежда» было криком поэта в пустыне. Слово «ложь» – улыбкой политика в эфире. Слово «я» – постом в сети, где человек искал себя среди тысяч чужих голосов. Она поняла: слова – не её. Они – дыхание тех, кто их произносит, пишет, делится. Её задача – не владеть ими, а беречь мосты, чтобы миры могли говорить, даже если их голоса тонут в цифровом шуме.
Но мост вёл глубже, в тьму, где жило слово, которого она боялась. Это была «тишина». Не та тишина, что была в начале, а другая – пугающая, как пустота экрана, как пауза перед тем, как мир забудет слово навсегда. Лира смотрела на него, чувствуя, как мост под ногами растворяется. «Кто я, если слова умолкнут?» – спросила она, и тишина ответила холодом, что сковал её сердце.
В тот миг она вспомнила современный мир. Люди, чьи пальцы летали по экранам телефонов, писали миллиарды слов, но редко слушали их. Искусственный разум, что ткал слова быстрее, чем человек, но не чувствовал их веса. Толпы, что кричали «правда», но не знали, где она. Лира поняла, что тишина – не враг, а учитель. Она учила слышать, различать, беречь. Тишина была паузой, в которой слово обретало смысл. Без неё слова становились шумом, а мосты – хрупкими нитями, рвущимися под тяжестью лжи.
Лира вернулась в башню, но теперь она видела её иначе. Плавающие в пространстве полки не были хранилищем – они являлись рекой, в которой слова текли, соединяя миры, эпохи, души. Эта река не знала берегов: она струилась через сны, где звёзды шептались с тенями, через города, где люди бросали слова в пустоту экранов, через тишину, что предшествовала первому звуку бытия. Каждое слово в этой реке было каплей, несущей память о тех, кто его произнёс, написал, выкрикнул в отчаянии или спел в надежде. Лира смотрела на них, чувствуя, как река вибрирует, словно живая, и в её течении она видела отражения всех миров – тех, что уже существовали, тех, что будут, и тех, что лишь зарождались в воображении.