Мастера афоризма. Мудрость и остроумие от Возрождения до наших дней - стр. 65
Исступление свободы смежно с деспотизмом; но употребление далеко от него отстоит.
Кажется, Полетика сказал: В России от дурных мер, принимаемых правительством, есть спасение: дурное исполнение.
Можно полагать, что у нас и выдуман Русский Бог, потому что многое у нас творится совершенно вне законов, коими управляется все прочее мироздание.
Мы видим много книг: нового издания, исправленного и дополненного. Увидим ли когда-нибудь издание исправленное и убавленное.
Мы все изгнанники и на родине.
При известии о гибели Лермонтова: В нашу поэзию стреляют удачнее, чем в Лудвига Филиппа: вот второй раз, что не дают промаха.
Сравнил я страх со щукою. Кто любит ее, тот заводи в пруду, но знай, что она поглотит всю другую рыбу. Кто хочет страха, заводи его в сердце подвластного, но помни, что он поглотит все другие чувства.
У нас от мысли до мысли пять тысяч верст.
У нас самодержавие значит, что в России все само собою держится.
Умная женщина говаривала: «люблю старшего своего племянника за то, что он умен, меньшого люблю за то, что глуп».
Хитрость – ум мелких умов.
Цари не злее других людей. Доказательство тому, что обыкновенно обижают они тех, которых не видят, чтобы угодить тем, которых видят.
Честному человеку не следует входить ни в какое тайное общество, хотя бы для того, чтобы не очутиться в дурном обществе.
Что за жалкое творение человек и за жалкое создание человеческий род. Сам себя и жмет, и бьет, и рубит, и жарит. И добро еще если могли бы прожить мы годов тысячу, то уж так и быть, можно бы похлопотать и потеснить себя: но теперь каждый из чего хлопочет? Из нескольких минут и то неверных. Правду говорил проповедник, увещевая прихожан своих воздержаться от любовных удовольствий. Добро, говорил он, если это наслаждение продолжалось бы день, ну хоть несколько часов, ну хоть час, хоть полчаса, и того нет, минуты две, три, так, так (и объясняя слова свои пантомимою рук) et vous voila dann.[2] Так и с жизнью.
Я хотел бы славы, но для того, чтобы осветить ею могилу отца и колыбель моего сына.
Фридрих ГЕББЕЛЬ
(1813–1863), немецкий драматург
Библия не может быть делом Всевышнего уже потому, что Он слишком лестно отзывается там о себе и слишком плохо о человеке. Но, может быть, это как раз и доказывает, что Он ее Автор?
Боги дарят, как дети: когда им захочется, они все отбирают вновь.
Большинство людей, издающих свои сочинения, уподобляются Карлу Пятому, устроившему при жизни церемонию собственного погребения.