Любовный бред (сборник) - стр. 27

Все это Левинсон просчитал за пару мгновений, пока Плошка успела чисто физиологически насладиться эффектом. Жар прилива обдал ее, как ветер египетской пустыни, где она побывала в прошлом году (слава богу, без Гуревича), смертельно заскучав от вида дурацких пирамид. Как и тогда, Тамара Васильевна, побагровев, сильно вспотела.

– А знаешь, Лёня, – мечтательно проскрипела подруга юности, – есть у меня один висяк… Разбойное нападение с убийством. Может, нам и его тебе пришить? Семь бед – один ответ.

– Это вряд ли, – криво улыбнулся адвокат. – И имей в виду. Я тебе не по зубам. Строго говоря, ты даже не имеешь права вести мое дело. Личные мотивы, Тома.

– Докажи.

– Не смеши. Двух свидетелей за глаза хватит. А будешь рыпаться – раздавят тебя, солнышко, как вошь. – И уточнил: – Как мандавошку.

– Ах, Лёнечка, мандавошка – тварь живучая. Мне ли не знать?

Опасная, опасная мразь… И неглупая. Тварюга…

– Ладно, Левинсон. На сегодня хватит. Прочтите, подпишите здесь и здесь: «С моих слов записано верно». И подписочку о невыезде, будьте так любезны.

Выйдя на бульвар, Леонид Ефимович обнаружил полное моральное и физическое истощение. Опустился на скамейку, пожалел, что бросил курить. Подошли две макаки: молодой человек, не найдется сигареточки?

– Давно в обезьяннике не сидели?

Девок сдуло.

Мысленно прогнав поименно всю записную книжку, Левинсон остановился на одном человеке, кто годился сейчас в любом качестве: друга, консультанта, собутыльника, доверенного лица.

Как и ожидал, Ада, ни о чем не спрашивая, распорядилась: через сорок минут, «Узбекистан». На паритете не настаиваю.

Золото, чистое золото. Левинсон до сих пор не понимал, почему они расстались. Видимо, слишком умная оказалась. Умные, а особенно остроумные женщины вселяли в Лёню тревогу – как некая аномалия. Специальностью Ады была «гражданка» – не экстремальные уголовные, а обыденные гражданские дела. Но тем тоньше разбиралась она в психологии повсеместно уродливых отношений, тем искушеннее и мудрее смотрела на вещи.

Лёня с нежностью наблюдал, как бывшая жена поедает фруктовый плов. Ада обладала счастливой особенностью делать все с аппетитом, с детским самозабвением.

– Ну, Лешка, ты влип! – она радостно сверкнула идеальными зубами. – Эта гнида тебя замочит. Помолчи. Прекрасно я знаю твоих «генералов». Что, со всем этим говнищем ломанешься по карельской березе?

«Карельской березой» демократичная Ада называла все, к чему питала стойкую классовую брезгливость: департаменты, министерства, Кремль.

– Не ходи никуда, Варенуха. И не звони. Очень правильно сказано: хуже будет. Советую с барышней договориться. Зуб даю, эта твоя Миска…