Любовный бред (сборник) - стр. 21
В палате лежали и сидели на койках, в рваных простынях или вовсе без них десятка полтора старух. «К Шуре, к Шуре…» – зашуршали, как мыши.
– Здравствуй, мама… – сказала Люся без выражения.
Крошечная старушка натянула до подбородка сизое байковое одеяльце, под которым тело вовсе не угадывалось, и запричитала свое:
– Чего тебе, дяденька, не хочу, чего ты…
– Вот, мама, поешь, – Люся сгрузила на шаткую тумбочку гроздь бананов. – Почистить тебе?
Со всех коек потянулись костлявые руки в синяках от капельниц: «Дай, мне дай, дай покушать, дай…»
Люся очистила банан и поднесла к лицу матери. Старушка мелко затряслась и накрылась с головой. Люся отдала банан соседней бабке, и та жадно его сожрала.
На Камиля Людмила ни разу не взглянула. Только на улице, глубоко вдохнув сырого воздуха, расслабилась, опустила плечи – всякий раз, входя сюда, она вся непроизвольно сжималась, словно ожидая удара.
– Бедная ты девчонка… – сказал Камиль.
И Люся наконец разревелась и ревела долго, с икотой и судорожными всхлипами, жадно, как бабка, пожирающая банан.
В этот вечер она познакомила Камиля с сыном. Грех был отпущен, и Люсе показалось, что очень скоро жизнь каким-то образом совершенно изменится. «Он будет здесь жить, – сказала Людмила Петровна Вадику и Ире. – Все будет хорошо». И все они, как в многоместной палате, аккуратно легли спать. Засыпая, Люся почувствовала, что мама умерла.
Камиль нашел дешевую таджикскую бригаду. Лоджию расширили, объединили с комнатой и, заложив стенки кирпичом (благо первый этаж), утеплили. Сломали стену между комнатой и кухней. Новую фанерную перегородку в целях звукоизоляции с обеих сторон закрыли коврами. Вышло две уютные комнатки. В светлой («спальне») угнездились в ожидании птенца молодые, в «столовой» с небольшой коллекцией оружия, красиво развешанной Камилем по ковру, – «старики».
Семья замирилась вокруг нового и бесспорного главы, что свидетельствует о необходимости в любом обществе твердой руки. В относительном дружелюбии готовились к появлению очередного жильца.
В феврале Ира родила Люсе внучку, и центр семьи сместился к маленькой кроватке с лысым и на удивление спокойным человечком. Девочка, которую, вопреки настояниям бабушки, не пеленали, как бы олицетворяла вековую мечту человечества о покое и воле. Молодые вообще много экспериментировали, начиная с родов в воде. Разумеется, малышка вовсю рассекала в ванне. Ну и доплавались. Несчастье грянуло, когда никто, даже посторонний Камиль, уже не мыслил себе жизни без лягушонка с беззубой улыбкой. Однажды мимолетный сон сразил на миг усталую Ирочку, бесконтрольный лягушонок, вместо того, чтобы выдохнуть в воду,