Лукашенко лимитед - стр. 2
Основному контингенту заключенных вступать с «опущенными» в контакт, по тюремным понятиям, категорически нельзя, дабы не разделить их долю. Поэтому понятен тот страх, который заставил всех ужаться в тесной камере, чтобы, упаси боже, не коснуться этого несчастного.
В двери открылось маленькое окошко, «кормушка», и в нее начали подавать еду. «Кашло», «баланда» – так назывались эти тюремные блюда на местном сленге. Конечно, нормальный человек это есть не может, да и к тому же я был в таком потрясении от произошедшего и увиденного, что вряд ли смог бы есть. Какой-то по-мятый с виду мужичок, заискивающе заглядывая мне в глаза спросил, можно ли ему съесть мою порцию. Я не возражал.
Мое весеннее утро 2005 года началось в тюрьме. Тогда я не знал, что мне предстоит еще 2191 таких дней.
Система ценностей
Система управления в государстве отражает ту систему ценностей, которая исповедуется обществом. Когда посторонний попадает в эту среду обитания, он должен либо принять эту систему ценностей, либо социальная группа его отторгнет. Но что делать с теми, кто принадлежит к этой группе, но отказывается принимать навязываемую систему ценностей? Ведь и отторгнуть его нельзя, и убедить в необходимости принятия по умолчанию невозможно. Получается такой себе неуправляемый субъект, источающий угрозу системе. Тогда один выход – сломать его.
… Я шел по дороге. Вокруг меня простиралось поле. Вдоль доро-ги росли заросли. Я подошел к развилке. Вдруг из зарослей на меня выскочил огромный лев. От страха все сжалось внутри. Я схватил бревно, которое лежало рядом, и выставил перед собой. Все как в тумане. «Откуда он взялся?» – подумал я, просыпаясь.
«Хохол, ты откуда?»
Из темноты на меня смотрели два рентгена, между ними торчал нос, словно пытался меня обнюхать. Меня подняли в зону из карантина. Это было окончанием практически полуторагодовалого изнурительного марафона, состоявшего из надежд и разочарований. И начало нового, еще более длительного и изнурительного марафона – отбывания срока, назначенного судом. Это была встреча, нас уже ждали.
Система построена так, что о тебе знают больше, чем ты можешь себе представить. Среди осужденных выбирают того, кто готов сотрудничать с администрацией в обмен на скорейшее освобождение. Их называют «активистами». Среди самых ярых выбирают «завхозов», хотя на самом деле никаким хозяйством они не заведуют. Это осведомители администрации тюрьмы. Так вот, они получают списки вновь прибывающих и выбирают себе в "отряд" «сладких» – осужденных по «экономическим» статьям с большими исками. Администрация зоны поддерживает распространение информации и если есть иск, значит наворовал и виновен. Неважна степень вины человека,– система его воспринимает как преступника в любом случае. А то, что многие попадают по сфабрикованным статьям, это неважно. Считать себя в тюрьме невиновным – верх неприличия. Заключенные не любят тех, кто настаивает на своей невиновности после вынесения приговора. Про того, кто попал на зону по сфабрикованным статьям, говорили так: «Осужден законно, но не справедливо». Так вот, если осужден по «экономическим» статьям, то есть наворовал, значит пойдут за наворованные «грева» – передачи и посылки от близких родственников,– будет чем поживиться. Но это еще не все. Есть там такая каста – «басота», или, для простых заключенных, «блатные». А сами они себя называют «правильными пацанами», или «смотрящими». Они тоже оказывают влияние на заключенных и внедряют в жизнь решения администрации, балансируя между своей выгодой, лояльностью к администрации и авторитетом среди осужденных. В заботливые руки одного из таких я и попал.