Литературоведческий журнал №39 / 2016 - стр. 27

. Впрочем, Херасков в данном случае мог ссылаться и на исторические источники: летописцы обвиняли татар в чародействе. Например, казанская царевна Горшадна славилась как чародейка. В «Казанской истории» описано призвание бесов казанскими жрецами89. Другой вопрос, можно ли упомянутые сведения воспринимать как исторические факты. В опере Державина также появляется волшебная роща, где похоронены Сафа-Гирей и предшествующие ему правители Казани и куда отправляется Сумбека, чтобы призвать дух покойного супруга. Это является точным повторением вымысла Хераскова.

Еще один вымышленный персонаж, заимствованный Державиным у Хераскова, – чародей Нигрин90, чей образ восходит к образу Исмена из поэмы Тассо. Нигрин является в Казань, чтобы помочь Сумбеке истребить россиян. Херасков списывает на Нигрина одно из событий, имевших место в действительности. Непогода, застигнувшая русскую армию под стенами Казани, едва не заставила царя отдать приказ об отступлении. Князь Курбский в «Истории о великом князе Московском» совершенно серьезно говорит о чарах, творимых казанцами91. Херасков повествует в поэме о тех же событиях, но место неопределенных стариков и женщин, наводящих чары, занимает Нигрин, призвавший Зиму с Кавказских гор92. Державин здесь снова следует за Херасковым: Нигрин и Сумбека в опере насылают на русский стан метель и мороз:

Чародей Нигрин оказывается ключевым персонажем для реализации «змеиной» темы и в поэме, и в опере. Источником послужило предание о змеином месте, на котором царь Саин основал Казань93. Истребив змей и построив город там, где располагалось гнездо, царь Саин занял их место. Отсюда возникло представление о змеином роде, к которому принадлежат казанские правители. Державин прямо указывает на это в своем комментарии: «Сафгирей, славный царь казанский, жестокий враг России, по преданию был чародей и ездил на змее» (с. 595). В «Казанской истории» бес, изгнанный силой Христовой, обращается огненным змеем и улетает на запад94. Херасков использовал эту идею в своей поэме, связывая магометанскую Казань с образом змеи или дракона95. В поэме на пламенном драконе восседает Безбожие в облике Магомета, в крылатых змеев Нигрин обращает Рамиду и рыцарей. Завоевание Казани христианами означало очищение города от скверны, символом чего в поэме является исчезновение змеев. Державин также уподобляет «Змея – адскому демону, всю злобу на Россию изрыгавшему» (с. 582), хотя Змей в опере все-таки один – Зилант, но призывает его Нигрин. Вместе с разорением змеиного гнезда рушится и трон Саина: