Лестовка наследника. Повесть - стр. 5
Он пересказал письмо слово в слово. Мина Михайлович на минуту задумался, потом отрезал.
– Избрала, значит, шаромыжника. Вижу насквозь, не на того напал: ты письмо прочел обманом. Не стану марать руки – повелю тебя связать и отправить к Ивану Дементьевичу, а он тебе пропишет что надо.
За спиной Мины Михайловича нарисовался Гришка, протянувший манерно:
– Тятенька, охота вам связываться с невежеством. От таких жди неприятностей, только впутает в историю.
– Истинно слышу голос, – продолжал Леонт ровно, не глядя на Гришку. – Сетует, что ее небесная душа одинока среди чуждых людей и нет ей ни в ком ни помощи, ни поддержки. Хоть все ее величают и молятся на ее светлый лик, а вокруг нее холодно и пусто, и она устала расточать благодать бессердечным и ничтожным.
Мина Михайлович покосился на груду мешков под навесом и крикнул:
– Тише ворочай, порвешь! – а потом проговорил, не глядя на Леонта: – Был у меня человек с письмом от Ивана Дементьевича, слезно просился на Керженец, я его туда и отправил. Да он мозгляк – как он, тебя, такого детину, обидел?
Рассказав, что случилось на берегу Волги, Леонт снова повторил заученную назубок весточку и прибавил к ней свежие хроники от Ивана Дементьевича. Гришка исчез, а Мина Михайлович насупился.
– Послать предупредить, – пробормотал он. – Тот умник мне не понравился, но и тебе я не верю. Ивану Дементьевичу не откажу, но больно вы прыткие, подведете под монастырь. Украдет кто-нибудь из вас образ, а меня притянут к ответу.
Помотав головой, Леонт заверил Мину Михайловича, что не доставит покровителю никакого беспокойства.
– Сама снизойдет и судилище отринет, а дерзать против закона не помышляю, – сказал он горячо и тихо. – Внушает покорствовать, потому избрала меня, чтобы я ее заполучил кроткостью и тихостью.
Мина Михайлович недоверчиво стрельнул глазами на Леонта, однако принял его доводы и до времени отправил в сторожку к кривому дворнику, а сам вернулся к торговым занятиям. Леонт нашел благодарного слушателя в стареньком Никодимыче, чье привычное общество состояло из ободранных шавок. Собеседник внимал речам о чудесах, жалуясь на умаление веры и на молодежь, забывшую предковые обычаи. На дворе и в амбарах весь день шла возня, и мимо окон сторожки грохотали колеса. Наконец, когда стемнело и все стихло, крыльцо сдавили тяжелые хозяйские шаги. Мина Михайлович, пригибая голову, вошел в тесную каморку и услал Никодимыча на обход.
– Я поузнал, – сказал он Леонту. – Павел Иванович Мельников в городе и с утра до ночи ездит по ярмарке, так что пыль столбом. Был на баржах, у Блинова, у армян. Все ждут начальство из Петербурга, а Мельников высоко взлетел и своего не упустит. Но его возит не Василий, а про того давно помину нет, лет десять. Пропал, как в воду канул. Но, может, ты и прав, не зря владычица возвестила тебе свою волю. Мельников-то, слышишь, призвал в город отца Тарасия.