Красный закат в конце июня - стр. 75

А соли-то тятенькиной у неё в кузовке полон туес.

Родная деревня Матрёны стояла в яме, а эта Игна высоко на горе.

В Синцовской на небо смотрела она как со дна чаши. И ветер где-то высоко над головой. Здесь же давило изо всей шири окоёма, ветер бил в лицо.

Волнами валило последнее тепло с юга.

Бессонные ночи изнурили Матрёну. Обилие смертей оглушило, притупило страх.

Наевшись каши, уснула девка у костра под попоной.

И приснилась ей ярмарка. Будто папенька в белой рубахе и с длинной седой бородой подвёл её к лавке персиянина. Разные колечки, ожерелья, бусы сияли там, как звёзды в небе.

Выбрал батюшка для дочки золотое колечко из Лиможа с голубой эмалью в выемке.

Стал примерять.

На какой пальчик ни наденет – всё мало. Подошел черёд мизинчику. А его-то, мизинчика, и нету!

Поудивлялся тятенька и, делать нечего, купил Матрёне кольцо височное о семи лучей…

Матрёна проснулась в ужасе. Глянула на мизинчик… Слава Богу, целёхонек!

Из-за забора доносились колёсные скрипы.

Вот бы это Прозор Петрович вернулся!

Матрёна вскочила на ноги, прильнула к щели.

Две бабы тащили телегу с мертвецами.

Свешивались на задках голые покойницкие ноги в гноищах, словно обмазанные грязью.

Только скрылась из виду погребальная колесница, как с другой стороны послышались удары бича и человеческие вопли.

Парами потянулись мимо Матрёниного укрытия мужики в одних портках. А шедший сбоку, словно пастух, охаживал стадо плетью.

На костлявых телах оставались синие рубцы и кровавые зарубки.

Лысый пастырь с обожжённой, клочковатой бородой воздел кнутовище над головой. Шествующие как по команде распластались на лужайке у речного обрыва и раскинули руки крестом.

Хлестался теперь каждый лежачий персонально. Прицельно. И видимо, действо подходило к финалу. Кто получал свой удар, – поднимался на ноги и шёл дальше.

Бабы, возвращаясь от скудельницы с порожней телегой, бежали вдогонку за бичующимися, промокали тряпицами кровь на их телах.

Тряпицы прикладывали к губам, словно причащались живой кровью Христа[84].

Матрёну стошнило в отаву.

Обессиленная, разживила она огонь в очаге. Забралась под волчью полость.

Чуяла – смерть мимо прошла, и накал сопротивления ослабевал. Дрожью пронизывало.

Защитные удары сердца делались всё слабее, реже.

Заснула в упадке.

…В сентябре сплющивается на закате радужный разлив, выдавливаются тёплые тона.