Кенотаф - стр. 26

Это очень неприятная история, хотя, не сомневаюсь, всё закончится вполне благополучно. Но за Семена я очень переживаю – при его тяжелейшей работе еще не хватало таких безобразных историй. Самое непонятное: кто всю эту ложь инициировал и с какой целью?

Очень жаль и жену Захара Веру. Она на третьем месяце беременности и буквально в панике. Я пытаюсь ее успокоить, но что значат слова утешения в ее состоянии…

Привет Ване. Как хотелось бы услышать его мнение…

Целую, твоя Оля.

29/V/37

Дорогая Оленька!

Захара Гвиля мы, конечно, знаем. Встречались с ним в Москве на какой-то партхозконференции Наркомтяжпрома. Он, помнится, отвез нас в гостиницу на своей машине с шофером, приглашал в гости к ним в Дом правительства на набережной, но мы уже уезжали. Не сомневаюсь, что ложное обвинение будет вскоре снято с Захара, уж очень оно нелепое. Даже представить себе трудно, какому ретивому служаке могла прийти в голову такая глупость с этим «непролетарским происхождением». Как будто мы не в 37-м а в 17-м году. Я прочитала твое письмо Ване. Его это ничуть не удивляет, и он уже говорил Семену, зачем подобное делается и кому это нужно. Ничего более конкретного я от него добиться не смогла. Просит напомнить Семену о бдительности, одобряет его превентивное заявление в райкоме…

У нас, к сожалению, тоже не всё спокойно. Внезапно исчез директор завода – вечером был на работе, а утром не явился, пропал… Потом пошли слухи, что он ночью был арестован, а в его квартире прошел обыск. Говорят, что его обвинили во вредительстве при постройке завода, которое приравнивается к тому, что ты называешь «троцкистской контрреволюционной деятельностью». Представить себе невозможно, чтобы Александр Петрович, который считал завод своим детищем и делом всей жизни, занимался вредительством. Ваня помрачнел и, кажется, постарел одномоментно, очень боюсь за его состояние…

Вот такие у нас, Оленька, дела.

Обнимаю тебя и Сему. Соня.