Катись, бывший! - стр. 30
Чистый секс.
Удовлетворение смешивается с возросшим адреналином. Предвкушение ударяет в голову и превращает остатки мозга в кисель. Не знаю, чего хочу больше: то ли бежать от взбешенного воробья, то ли зажать в каком-нибудь углу.
Конечно, кафе детское. Но, в конце концов, кабинки в туалете закрываются, правильно? А мне разве много надо?
На первый раз быстро управимся. Прогонка демоверсии, так сказать.
Прикидываю, как наиболее безболезненно доставить воробушка, отбивающегося крыльями, до точки назначения. Но мои мысли прерывает маленькая ладонь, которая сжимает пальцы.
Вздрагиваю и поворачиваюсь к напряженному Кириллу.
— Пап, а фто такое «слуфка»?
Смотрит серьезно. Глаза огромные, чистые. А в них сияет неподдельный интерес.
И неудовлетворенное за четыре года желание поговорить, блядь, с отцом. Который, кроме как о разложении взбешенного воробья на ближайшей поверхности, ни о чем думать не может.
Отвешиваю себе мысленный пендель самым действенным способом. Прикрываю на миг глаза и вспоминаю наш последний разговор с отцом. И предыдущий. И еще сотню таких же. Пока не дохожу до старых воспоминаний.
Тех, где мне тоже требовался папа. Заботливый, внимательный и понимающий. Тот, что защитит от всего на свете.
А не столкнет тебя в пропасть и не оставит вариться один на один с монстрами из темноты.
Я вновь смотрю на Кирилла и вижу себя.
Пронизывающая сердце боль ледяным душем обрушивается на тело, унося в сторону весь игривый настрой.
Пошел на хуй, старый гандон.
У моего сына будет нормальный отец.
Я здесь ради него.
Руки тянутся к Кириллу. Старательно игнорирую злую Аню и подхватываю сына на руки, чтобы устроить у себя на коленях. Успокаивающий аромат детского шампуня щекочет ноздри, а шелковистые золотистые кудряшки проскальзывают сквозь пальцы.
— Это из овцеводства, Кирюш. Профессиональный термин.
Кирилл нарочито недовольно ерзает, но я чувствую, как расслабляются его плечики. Улыбаюсь. Не ребенок, а сплошное солнце.
— А фто ознасяет?
Чмокаю золотистую макушку и растираю маленькие ручки. Позволяю теплым лучам проникнуть в грудь и охватить, казалось бы, замерзшие намертво потаенные места.
— Сложный процесс. Одна подготовка пару месяцев отнимает. И то не факт, что получится, — хмыкаю и заглядываю сыну в лицо. — Давай лучше подарки посмотрим?
На Аню лишний раз не смотрю.
15. Глава 15. Аня
Евгений Лазарев — прекрасный отец.
Нет, не так. Он великолепный отец. Ему бы детей рисованию учить, а не просиживать штаны в офисе.
За последние три часа Лазарев с терпением Будды объясняет Кириллу, зачем нужна каждая кисть из огромного набора, рассказывает о правильности чтения цветовой палитры. А сын все понимает, сосредоточенно кивает и повторяет за ним.