Катись, бывший! - стр. 29

— Глаза не потеряй, — злорадно хмыкает воробушек и одергивает кофту.

Нет, как с ней разговаривать?

А хитрющая лиса нарочито медленно снимает невидимые пылинки с натянутого до треска джемпера. И проводит по краю декольте. Ладонью.

Смахивает она. Конечно. Я так и поверил.

Кипящий компот ударяет в мозг. Гортанный стон бьется о плотно сомкнутые губы. Коктейль летит не в то горло.

В целом, все удачно. Заливаюсь кашлем до текущих из глаз слез. Никто ничего не заметил, правда?

Пиздец какой-то.

Едва не валюсь на пол. А вот член стоит четко и уверенно, как солдат на посту. Похоже, если я сдохну, он продолжит функционировать отдельно.

Не парфюм, а биологическое оружие массового поражения.

— Папа! — вскрикивает Кирюша и требовательно дергает за рукав.

— Папа занят, птенчик, — злобно хихикает воробушек и убирает с лица выбившуюся из хвоста прядь.

Кирюша нетерпеливо сопит и смешно морщится, демонстрируя крайнее возмущение отсутствием внимания к своей персоне. Топает ногой и мнет в руках грязную салфетку.

И куда делось очередное пирожное в виде какого-то непонятного существа из жутко модного мультфильма?

— Сем?

«Поиском мозга», — думаю про себя, а вслух говорю: — Отвлекся просто, малыш. Работы много, задумался.

— А-а-а, — понимающе тянет Кирюша и серьезно сводит на переносице брови. — Папа, а у тебя много овец?

Напротив раздается истерический всхлип, а за ним следует судорожный кашель. Аня заливается хохотом, словно слышит самую смешную шутку в мире. Пока я соображаю, о чем спрашивает Кирюша.

Какие, блядь, овцы?

Кидаю недоуменный взор на раскрасневшуюся Аню. Воробушек трет горло и вытирает выступившие от хохота слезы.

Надо мной ржет, сучка.

— Есть одна, — шикаю, глядя ей в глаза.

Недовольно морщится, гневно зыркает. Того гляди, клюв наточит, и пропадай моя печень.

Не нравится?

Внутренне испытываю удовлетворение. Обожаю ее эмоции.

Самый вкусный вишневый сок на свете.

Довольно улыбаюсь во все тридцать два. Наблюдаю, как ярко сияют вспышки разгорающейся ярости в ореховых радужках.

— Мало, — хорошо обдумав все, кивает Кирюша. — Надо больсе.

— Вот видишь, сын и то понимает, — подмигиваю возмущенно сопящей Ане.

— Папа скромничает, — раздраженно шипит обратившаяся в мегеру самая красивая женщина во вселенной. — У него по пастбищу в каждом городе.

— О-о-о, — восторженно округляет рот. — Папа, а здесь посему одна?

— Норовистая, сынок. От случки отказывается, копытцами стучит недовольно.

— Я сейчас копытцем кому-то дам, — рявкает воробушек и поднимается с места.

Ее практически трясет. Из глаз сыплются острые искры, а сжатые в кулаки дрожат от едва сдерживаемого гнева.