Канал имени Москвы. Том 2 - стр. 5
Девять Озерных Святых, те еще шутники, оставили нам два совершенно разных послания.
Каким-то сквознячком потянуло от входа в келью, пламя свечей опять дрогнуло, но тут же все прошло. Брат Фекл поднялся со скамьи посмотреть, не пришел ли кто навестить его в столь поздний час, но нет – просто ветерок. И это хорошо. Хотя в обители и считалось, что второй главной чертой брата Фекла после усердия является гостеприимство, хорошо, что ему не будут мешать. Работы еще много, можно сказать, невпроворот. Он не может позволить себе вычеркивать слова, отсекать лишнее
(Не богохульствуй! Не в твоем праве полагать лишними слова Священного Писания!)
прямо на страницах манускрипта. Он не станет портить Книгу. Надо переписывать все на отдельные листы, а там уже…
Брат Фекл, склоняя голову, смотрел на раскрытые страницы. Вся Книга зазвучала по-другому.
«Армии Разделенных грянут с севера, из-за Темных шлюзов…»
С детства воображение рисовало бесчисленные полчища этих кошмарных тварей, разрезанных пополам вдоль или поперек; позже он узнал еще более ужасные вещи о том, что они могут быть отделены от своих душ. Хищная агрессивная передвигающаяся материя нагрянет, чтобы уничтожить последние оплоты духа в Озерной обители…
Брат Фекл, странно хмурясь, смотрел на манускрипт.
– Это значит совсем другое, – вдруг низким голосом произнес он, и опять его сердце предательски забилось быстрее, однако сбиваясь с ритма.
Котенок оставил в покое свой хвост и теперь уставился на двуногого с недоумением. Он был гладкошерстный, с умной мордочкой и большими разноцветными глазками. Не дождавшись от брата Фекла продолжения, он вернулся к забавам с хвостом, видимо, сочтя это более интересным.
«А ведь Аква говорила мне, – подумал брат Фекл. – Любопытная и упрямая. С детства была такой».
Только ведь дело не в девочке. Не только в девочке. Червячок сомнения давно уже поселился и грыз сердце брата Фекла. Поэтому вместе с благоговейным трепетом он и испытал эту порочную радость.
Подкатил новый, гораздо более сильный прилив дурноты, и в груди повисла тяжесть. Что-то с ним не то. Испарина выступила на лбу, брат Фекл отер ее тыльной стороной ладони. И вдруг резкий приступ панической атаки
(«Я умираю?!»)
сменился сиротливым и холодным чувством. Старый монах посмотрел на густую тьму за окошком кельи; и само оно, и обрамленный им квадратик черноты показались дрожащими. Но пока он жив. И будет бороться, пока он…
Брат Фекл снова провел тыльной стороной ладони – холодная испарина на лбу… Как быстро и внезапно, ведь еще сегодня утром и днем он чувствовал себя прекрасно, сплавал на плоскодонке к плотине, куда накануне, не спросившись, отправились шалопаи-послушники, и весьма бодро правил веслом.