Истоки современной политической мысли. Том 2. Эпоха Реформации - стр. 7

Наконец, солафидеизм Лютера – учение об оправдании только верою – приводит к двум центральным положениям еретической концепции Церкви. Прежде всего, он отрицает значение Церкви как видимого института. Если fducia – единственное, что позволяет христианину надеяться на спасение, то это не оставляет места для ортодоксальной идеи Церкви как власти, посредничающей между верующим индивидом и Богом (Pelikan 1968). Истинная Церковь – не что иное, как невидимая congregatio fidelium, собрание верующих во имя Божие. Лютер считал это понятие исключительно простым, полностью содержащимся в его тезисе о том, что греческое слово ecclesia, которое часто употребляется в Новом Завете для обозначения первоначальной Церкви, должно переводиться просто как Gemeinde, или собрание (Dickens 1974, p. 67). Однако, несмотря на уверения Лютера, что даже «ребенок семи лет знает, что такое Церковь», его кажущееся простым учение было многими понято неправильно, особенно теми, кто считал, что он хочет «построить Церковь так же, как Платон строит свое государство, которое нигде не существует»[6]. В своих зрелых теологических сочинениях Лютер опровергал такие толкования, добавляя, что, хотя Церковь всего лишь communio, это также republica и как таковая нуждается в зримом воплощении в мире (Watson 1947, pp. 169–170; Cranz 1959, pp. 126–131). Его трактат «О Соборах и Церкви», впервые опубликованный в 1539 г., даже включает важный перечень признаков, или знаков, необходимых (хотя и совершенно недостаточных) для того, чтобы отличить общину, составляющую «христианский святой народ», от группы папистов или «дьяволов-антиномистов» (Лютер имел в виду анабаптистов), заявляющих, что они осенены божественным светом (Luther 1966a, p. 150). Впрочем, делая позднее эти оговорки, Лютер продолжал настаивать, что истинная Церковь не обладает никаким иным реальным существованием, кроме как в сердцах верующих. Главное его убеждение всегда состояло в том, что Церковь – это Gottes Volk, «народ Божий, живущий словом Божьим» (Bornkamm 1958, p. 148).

Другой отличительной чертой его концепции Церкви является то, что, считая ecclesia всего лишь congregatio fdelium, Лютер выражает сомнения в особом характере священства. В результате появляется учение о «священстве всех верующих» (Rupp 1953, pp. 315–316). Эта концепция и ее социальные последствия подробно изложены в знаменитом обращении «К христианскому дворянству немецкой нации» (1520). Лютер пишет, что если Церковь – это Gottes Volk, то «лицемерием и притворством» является причисление «папы, епископа, священников и монахов к духовному, а князей, господ, ремесленников и крестьян – к светскому сословию» (Luther 1966c, p. 127). Все ложные дихотомии такого рода должны быть уничтожены. Лютер настаивает: «все христиане принадлежат к духовному сословию», поскольку они входят в него не в силу своего положения, но лишь благодаря равной для всех способности к вере, что делает всех одинаково способными к тому, чтобы быть «духовным и христианским народом» (p. 127). Этот аргумент Лютер выдвигает отчасти для того, чтобы заявить: не только класс священников, но все верующие обязаны и способны помогать своим братьям и отвечать за их духовное благополучие. Но главная цель Лютера – еще раз провозгласить, что каждая верующая душа способна сама, без каких-либо посредников, воззвать к Богу. В центре экклезиологии Лютера, как и его теологии в целом, находится индивид – христианин, верующий в искупительное милосердие Бога.